Языческий лорд - Бернард Корнуэлл Страница 5

– Господин, это собачьи кости. – Крестьянин с граблями поклонился мне.

Домашние псы, которых так любила Сигунн. Мелкие терьеры, обученные истреблять крыс.

Крестьянин выудил из пепла оплавившееся серебряное блюдо.

– Они пришли не убить меня, – пробормотал я, глядя на маленькие грудные клетки терьеров.

– А зачем еще? – удивился Ситрик.

Ситрик был некогда моим слугой, а теперь стал дружинником, причем хорошим.

– Они пожаловали за Сигунн, – буркнул я, потому что не мог придумать иного объяснения.

– Но почему, лорд? Она ведь не твоя жена.

– Не жена. Но я люблю ее. Это значит, Кнуту что-то нужно.

– Кнут Длинный Меч, – с угрозой проговорил Ситрик.

Ситрик не был трусом. От Кьяртана, своего отца, Ситрик унаследовал искусство обращения с оружием. Воин стоял рядом со мной в «стене щитов», и я знал его храбрость, но при имени Кнута голос его дрогнул. Неудивительно – Кнут Ранулфсон был легендой в землях, где правят даны. Худощавый мужчина с очень бледной кожей и волосами белыми, как кость, хотя совсем еще не старик. Думается, ему было лет под сорок – это довольно много, но волосы Кнута белы с самого рождения. Уродился он хитрым и безжалостным. Его меч, Ледяная Злость, вселял страх от северных островов до южного побережья Уэссекса, а слава привлекала дружинников, пересекавших моря, чтобы служить такому вождю. Он и его приятель Зигурд Торрсон – самые могущественные лорды данов в Нортумбрии. Они питали намерение сделаться таковыми для всей Британии, да только один недруг раз за разом давал им отпор.

И вот теперь Кнут Ранулфсон, Кнут Длинный Меч, этот самый опасный мечник в Британии, захватил женщину этого недруга.

– Ему нужно что-то, – повторил я.

– Ты? – спросил Осферт.

– Это мы узнаем, – проговорил я. И оказался прав.

То, чего хотел Кнут Ранулфсон, мы выяснили в тот вечер, когда отец Катберт вернулся домой. Священника привез торговец пушниной – Катберт сидел у него в фургоне. Предупредила нас Мехраза – ее вопль.

Я был в большом амбаре, который даны не успели спалить, а мы стали использовать как жилой дом, пока не построим новый. Я наблюдал, как работники складывают из камней очаг, а услышав крик, выбежал наружу и заметил подскакивающий на кочках фургон. Мехраза вцепилась в мужа, а Катберт размахивал длинными костлявыми руками. Мехраза не умолкала.

– Тихо! – рявкнул я.

Мои люди выскочили вслед за мной. Торговец пушниной остановил фургон и при моем приближении рухнул на колени. Он сообщил, что нашел отца Катберта на севере.

– Господин, священник был у Беоргфорда, у реки, – сообщил купец. – Они швырялись в него камнями.

– Кто швырялся камнями?

– Мальчишки, господин. Дети баловались.

Выходит, Кнут направился к тому броду и там, скорее всего, отпустил попа. Длинная ряса Катберта была порвана и перепачкана, а бритый череп украшали багровые шишки.

– Как ты поступил с мальчишками?

– Просто разогнал, господин.

– Где он был?

– В камышах, лорд, у реки. Плакал.

– Отец Катберт! – воскликнул я, подходя к фургону.

– Господин! Господин! – Священник протянул мне руку.

– Он не может плакать, – сказал я торговцу. – Осферт, дай этому человеку денег. – Потом снова обратился к купцу: – Мы накормим тебя и приютим на ночь лошадей.

– Господин! – проскулил отец Катберт.

Я подошел к повозке и поднял попа. Тот был высоким, но на удивление легким.

– Стоять можешь? – спросил я его.

– Да, господин.

Я опустил священника на землю, придержал, потом отступил на шаг, давая Мехразе обнять мужа.

– Господин, – пробормотал он поверх плеча жены. – У меня послание.

Голос у него был такой, будто он плачет. Возможно, так оно и было, да только человек без глаз не может плакать. Тот, у кого вместо глаз две кровавые дыры, не льет слез. Ослепленный и хотел бы заплакать, да не выйдет. Кнут Ранулфсон выдавил ему глаза.

* * *

Тэмворпиг – вот где я должен был встретиться с Кнутом Ранулфсоном.

– Он сказал, господин, ты знаешь почему.

– И больше ничего?

– Ты знаешь почему, – повторил священник. – И ты совершишь благое дело и встретишься с ним прежде, чем истает луна, или он убьет твою женщину. Медленно.

Я подошел к двери амбара и вгляделся в ночь, но луна пряталась за облаками. Мне не требовалось видеть, как узок ее серпик. До новолуния оставалась неделя.

– Что еще он сказал?

– Только то, что тебе следует быть в Тэмворпиге прежде, чем умрет луна, господин.

– А насчет блага? – спросил я, теряясь в догадках.

– Заявил – тебе известно, что это значит, господин.

– Но мне неизвестно!

– А еще сказал… – медленно продолжил отец Катберт.

– Что?

– Сказал, что ослепил меня, дабы я ее не видел.

– Не видел ее? Кого?!

– Сказал, что я недостоин на нее смотреть, господин.

– На кого?!

– Поэтому он ослепил меня! – взвыл священник.

Мехраза снова завизжала, и мне больше ничего не удалось от них добиться.

Но я хотя бы знал Тэмворпиг, пусть судьба ни разу не забрасывала меня в этот город на краю владений Кнута Ранулфсона. Некогда то был большой город, столица могучего короля Оффы, правителя Мерсии. Этот король отгородился стеной от валлийцев и повелевал также Нортумбрией и Уэссексом. Оффа провозгласил себя владыкой всех саксов, но он давно умер, а от его великой Мерсии остались лишь обломки, оспариваемые данами и саксами. Тэмворпиг, некогда столица величайшего государя всей Британии, твердыня, скрывавшая его внушающие ужас войска, превратился в унылые развалины, где саксы тяжко трудились на благо ярлов. А еще там размещалось самое южное из поместий Кнута – крайний оплот власти данов в оспариваемом приграничье.

– Это ловушка, – предупредил Осферт.

Я почему-то сомневался в этом. Главное – внутренний голос. Кнут Ранулфсон совершил отчаянный поступок, пошел на огромный риск. Он послал – или повел – воинов далеко вглубь Мерсии, где его немногочисленный отряд с легкостью могли отрезать и перебить до последнего человека. Но почему-то он пошел на этот риск. Ему что-то нужно, и дан уверен, что у меня это есть. Поэтому и вызывает меня не в одно из больших поместий в сердце своей земли, но в Тэмворпиг, лежащий совсем близко к владениям саксов.

– Мы поедем, – решил я.

Я взял всех мужчин, способных сидеть на лошади. Всего получилось шестьдесят восемь воинов, облаченных в кольчуги и шлемы, вооруженных щитами, секирами, мечами, копьями и боевыми молотами. Мы скакали под моим знаменем с волком. Скакали на север, навстречу ветрам холодного лета и внезапно налетавшим яростным ливням.