Хозяин Амура - Дмитрий Хван Страница 52

Теперь, когда технология производства боеприпасов была налажена гораздо лучше, а частью и вовсе автоматизирована, а все стадии работ стали унифицированы, можно было задуматься и о применении пулемета. И не бояться огромного перерасхода патронов, коих машина выплевывала до пяти сотен в минуту.

Последним стал литейный цех. В наполненном металлическим лязгом и шипением пара просторном помещении Радек провел около часа, наблюдая за мастерами и подмастерьями, ловко, без лишних движений и суеты управляющимися со своей работой. Жарко…

— Выпуск! — Рабочие в спецодежде из суконки приготовились к приему расплавленного металла.

Из жерла конвертера вырывается поток пламени, проходит совсем немного времени, и из повернутой реторты в ковш, удерживаемый цепями, выливается сверкающая сталь. А следующая партия металла будет готова только через полдня. Кипит работа…

— Пошли, Борис Иванович! — махнул рукою в сторону Радек. — Взмок я уже!

Лисицын кивает и, утирая лицо тряпицей, направляется к выходу.

— Я смотрю, Дениса Рослякова в мастера перевел, — покачал головой профессор. — Молодой же…

— Молодой да ранний, — улыбнулся Борис. — К тому же, Николай, это моя епархия. За производство я отвечаю.

Раннее утро следующего дня

Посольский отряд капитана Ильи Лаврика в сопровождении отряда бурятского тайши Цэрена и казацкой полусотни, отправленный из Селенгинска в пределы Джунгарского ханства еще в апреле, до сих пор не давал о себе знать. Последний раз радист отряда выходил на связь в мае, когда сибирцы были в одном из западных кочевий алтан-хана, близ джунгарских границ. Связь была прескверной, что весьма озаботило селенгинского воеводу Петра Бекетова. С тех пор отряд на связь не выходил. Вплоть до сегодняшнего утра…

Радека разбудили под утро, только начинало светать. Неудовольствие профессора слишком ранним пробуждением мигом прошло, едва посыльный сержант, дожидавшийся его в зале, озвучил его причину. Пришло сообщение из Удинска — Лаврик вышел на связь!

— Вот текст сообщения! — Парень протянул два листа бумаги, исписанные убористым почерком, сбоку первого была приписка: «Верно, копия».

Николай Валентинович включил лампу под абажуром — тусклый свет растекся по просторному помещению. Поблагодарив посыльного, профессор присел на край кресла, после чего придвинул листы к лампе и погрузился в чтение.

Как и ожидалось, посольство на земле джунгар было встречено довольно враждебно — небольшое войско одного из ойратских князей народа хошоутов Торубайху окружило полуторасотенный отряд Ильи Лаврика. Лишь ценой неимоверных дипломатических усилий тайши Цэрена столкновения между бурятами и ойратами удалось избежать. Лишь после того, как Лаврику с помощью Цэрена удалось убедить князя Торубайху в своих благих намерениях, хошоут позволил посольскому обозу двигаться дальше. Но он, что естественно, прикрепил к сибирцам небольшой отряд всадников под командой своего старшего сына, а к хану Джунгарии Эрдени Батур-Хунтайджи немедленно отправил гонцов.

Лаврик попал на аудиенцию к хану только спустя полтора месяца тоскливого ожидания в лагере на берегу реки Улунгур. Хан с видимым трудом поддерживал разговор, говорил с прохладцей, будто ленясь. К тому же он постоянно отвлекался, покрикивая на своих людей, и даже пару раз выходил из огромной походной юрты, отвлеченный кем-то. Цэрен предположил, что дело в отсутствии богатых даров у сибирцев, а Эрдени, вероятно, до конца не понял, зачем ему докучают незваные гости. Однако вышло по-иному: хан знал, с кем он имеет дело, и даже напомнил о былом походе войска алтан-хана против одного из ойратских тайшей, где участвовали и ангарцы. Желая поскорее закончить разговор, хан резко предостерег князя Начина, то есть Сокола, от дальнейшего проникновения в земли Халхи, а также от союза с алтан-ханом, его жалким данником. После чего Эрдени, не пожелав выслушать Лаврика, приказал тому уходить прочь.

По словам Ильи, на обратном пути до границ Джунгарии и даже в землях алтан-хана его отряд сопровождало не менее чем тысячное войско джунгар, причем несколько раз кочевники пытались завязать конфликт с бурятами. К счастью, все кончилось вскоре после того, как забелели на горизонте горы монгольского Алтая. В одну из ночей джунгары просто ушли обратно, посчитав сопровождение достаточным.

— Вот такие дела, Борис, — произнес Николай Валентинович, после того как уже ближе к полудню обсудил этот неудачный поход с Лисицыным.

— Да, неважнецкие дела, — согласился тот, сохраняя озабоченное выражение лица. — Надо обсудить с товарищами. Еще один враг нам точно не нужен. Зачем нам с ними вообще конфликтовать? Пусть забирает себе этого алтан-хана!

— Ага, а потом они с маньчжурами будут по Забайкалью друг за дружкой гоняться! — воскликнул профессор. — Нет уж! А сегодня я уже с Петренко поговорил. Он сразу же предложил единственный выход в нашей ситуации.

— Что он предложил? — проговорил Лисицын.

— Нужны подрессоренные повозки, с десяток, а лучше два, — начал было Николай.

— Тачанки! — воскликнул Борис Иванович. — Верно! Будут повозки! Дай только срок!

Сунгари

Конец июля 7153 (1645)

Лунная дорожка блестела на темной и спокойной водной глади Сунгари, словно показывая дорогу рулевому. Ночь была светла от сияния полной луны и на удивление прохладна — над головами бойцов корейского полка, перевозимых на палубе канонерки и на барже, которую она тянула, облачками клубился выдыхаемый пар. Речной корабль шел по реке на малых оборотах, постепенно приближаясь к конечному пункту своего пути. Уже была видна чернота скальной громадины, на которой располагалась застава. Горели на причале далекие огоньки зажженных заранее фонарей, «Солон» замедлял ход, готовясь к причаливанию.

Берегом следом за полусотней даурских рейтар двигались пять сотен всадников, которых вел Ан Чжонхи. Этот офицер был прислан ваном Кореи своему сыну для помощи в командовании полком «Гнев». Ли Инджо безмерно доверял ему, потому Ан знал великую тайну замысла своего господина. Чжонхи ощущал на своих плечах тяжесть возложенной на него ноши, которую, по его мнению, принц до конца не осознавал. Уж слишком легкомысленно он относился к происходящему, к тому же Хеджон не горел желанием общаться с Чжонхи и тем более слушать его. Хотя, возможно, офицер был слишком требователен к принцу, который никогда не был близок к армии.

В ходе учений Матусевич лично убедился в высоких моральных качествах и тактических навыках Ана, утвердив его в звании подполковника. Полковничью должность занимал сам Ли Хо, формально командуя «гневными», а фактически он был вынужден слушать своих советников — присланного отцом Ана и ангарского майора Кима.

Наконец огни заставы стали совсем близкими, на берегу показались люди, на стене заставы был зажжен один из прожекторов, осветивший берег, и после недолгих маневров корабль причалил. Началась высадка полка.