Приказы не обсуждаются - Игорь Берег Страница 53

Евгений высказался в том смысле, что у Симонова завелись какие-то новые враги, которые были совершенно не в курсе бандитских планов, и их человек действовал независимо. А два покушения просто так совпали по времени и по месту.

Алексей Васильевич глубоко задумался, видимо, перебирая в памяти своих возможных недругов, а потом сказал, что ерунда, некому на него охотиться, кроме этих алмазных бандитов. Но вот если они прознали про тесные контакты и даже совместные действия двух бывших сотрудников СОБ, то могли действительно послать дублера Миронова, чтобы исключить возможность того самого «спектакля».

На это Евгений, подумав, ответил, что все равно не получается. В этом случае должны были сначала убрать его, Миронова, чтобы не вел двойную игру, а потом уже Симонова, как основную цель. Он также закинул крючок, высказав туманное предположение о некой «руке Москвы»: дескать, может, какой-то старый грешок всплыл у Алексея Васильевича, а в Центре решили в духе старых чекистских традиций наказать грешника, невзирая на то, что занят он в данный момент делом нужным и важным.

Симонов посмотрел на Евгения как на больного ребенка с высокой температурой и посоветовал не увлекаться новой российской литературой, которая сладострастно вскрывает язвы коммунистического прошлого. Конечно, и тогда идиотов в разведке хватало, и сейчас они есть. Но к рулю их не допускают, и погоды они не делают.

Миронов и сам это прекрасно понимал, но таким образом пытался Алексея Васильевича прощупать.

В ответ Симонов не без яда в голосе выдал такую идею: кто-то из товарищей Миронова, который знал о заказе, решил Миронову дорогу перебежать, выполнить заказ вместо него и денежки огрести. А заодно Миронова выставить в негативном свете, чтобы заказчики его убрали.

Надо полагать, это тоже был крючок. Евгений идею отверг с негодованием и даже высмеял, потому что звучала она нелепо и неуклюже.

Симонов повздыхал печально и сказал, что как раз самые нелепые и неуклюжие вещи в жизни-то и случаются чаще всего. С этим Миронов не мог не согласиться.

Короче, ни к чему они не пришли, а решили подождать завтрашнего дня и выхода газет с сообщением о гибели Симонова. Иван Иванович наверняка позвонит Евгению. А там видно будет.

Стоп, сказал Евгений, а если вдруг Иван Иванович не позвонит? Действительно, зачем ему звонить? Заказ Евгений выполнил, Симонова убрал, ну и спасибо! Зачем теперь отдавать вторую половину гонорара и возвращать жену? Которой тем более у них нет! Пусть Миронов мечется, рвет на себе волоса и сыплет пустыми угрозами. Поезд ушел.

Нет, сказал Симонов, это ты знаешь, что угрозы пустые. А они — нет. Так что обязательно позвонят. Хотя бы для того, чтобы тебя убить. Зачем им свидетель? Может, еще и деньги свои попробуют вернуть.

Фиг им, сказал Евгений мстительно, а не деньги. Я вот с них еще и остаток вышибу!

Ладно, сказал Алексей Васильевич, все это неконструктивно. С пустого места не потанцуешь. Есть у меня одна зацепка. Говоришь, стрелок этот сидел на противоположной башне? Так туда проникнуть еще надо. Я для тебя ключ достал у знакомого сотрудника музея. Но ведь и для стрелка где-то ключ достали! Вот тебе и печка, можно танец начинать. Жалко лишь, что мне сейчас здесь посидеть немного придется, пока шум не утихнет и спина заживет. И тебя послать на розыски нельзя. Во-первых, ты для моего музейного служителя чужой человек, открываться тебе он просто не станет. А во-вторых, ты, Женька, языка не знаешь! Тебя испанскому учили. Здесь же — не Испания. И даже не Латинская Америка. Ладно, иди, дожидайся звонка. А потом со мной свяжешься. Отдыхать буду.

И Евгений ушел. У него были кое-какие свои соображения, которыми он не стал делиться с Симоновым. Рано еще.

Ночевал Миронов у Карла. Тот из пучины пьянства выбрался, но был бледен, неразговорчив и быстренько убрел вместе с женой к себе на этаж. Но Евгению было наплевать сейчас на внутренние переживания этого человека, поэтому он, прихватив несколько бутылок пива из подвала, отправился к себе в комнату, открыл окно, поставил перед ним кресло и любовался видом вечернего Эрфурта, изредка открывая новую бутылку «Браугольда».

Звонок раздался в семь часов утра — рань несусветная. Но газеты здесь разносили еще раньше, поэтому Евгений уже не спал, успел сбегать к почтовому ящику и достать оттуда свежий номер «Тюрингер алльгемайне» — «Тюрингской всеобщей», главной местной газеты.

Сообщение о вчерашнем убийстве в Готе ничем не примечательного бюргера у ворот замка Фриденштайн красовалось на первой полосе, чуть пониже материала о новом скандале в бундестаге. Там даже фотография лежащего ничком Алексея Васильевича имелась! Ай да Симонов! Хорошо его люди сработали! В заметке писалось о диком и страшном происшествии в тихом городке. Обычный пенсионер прогуливался по парку, и вдруг с Восточной башни замка Фриденштайн раздался выстрел, поразивший его в самое сердце! Пенсионер Иоганн Вайс скончался на месте. Родных у него не имелось, и поэтому после вскрытия тело будет кремировано за счет муниципалитета. Кто стрелял в пенсионера? Почему в него стреляли? Эти вопросы пока остаются без ответов.

Автор заметки прозрачно намекал на причастность к этому убийству неонацистов. Но очень прозрачно. Видно было, что никаких конкретных данных у него нет.

Евгений, читая заметку, вдоволь похихикал. Ай да Симонов! Надо же, под каким псевдонимом жил! «Щит и меч» вспомнил! Он бы еще Максом фон Штирлицем назвался! Нет, тут определенно мания величия просматривается.

Мурлыкая про себя переделанную строчку из Некрасова — «Маразм-воевода дозором обходит владенья свои», Евгений поднялся к себе, а тут и телефон грянул «Турецкий марш».

— Поздравляю вас, Евгений Викторович! — радостно приветствовал Иван Иванович. — Вы уже читали сегодняшние местные газеты?

— Ну, во-первых, доброе утро! — мрачно отозвался Миронов. — А во-вторых, я не только местных, но и вообще газет не читаю. Ничего хорошего там все равно не напишут.

— А вот и не угадали! — возликовал Иван Иванович. — Очень даже могут написать! Вот послушайте!

И он «с выражением» зачитал заметку из «Тюрингер Алльгемайне».

— Каково? — спросил он, закончив, словно сам если не написал это, то уж точно убил пенсионера Иоганна Вайса.

— Ну и что? — хладнокровно вопросил Евгений. — Что это означает?

— Как?! — опешил Иван Иванович. — Разве это не вы…

— А что вы орете, как заблудившийся в тумане ледокол? Разве не знаете, что все мобильные звонки могут прослушиваться? Хотите, чтобы меня замела местная криминальная полиция? Так и скажите: не желаем, дескать, вам оставшиеся деньги платить, а жаждем сдать вас с головой. Только учтите: этот номер у вас не пройдет! Зарубите себе на носу — ни шагу от нашей договоренности! Вы еще помните, что я вам лично обещал? Ну, так обещание остается в силе! Где моя жена? Вы мамой родной клялись, что немедленно ее отпустите!