Последнее сокровище империи - Андрей Кокотюха Страница 7

– Никто из тех, кого там не было раньше, – уверенно ответил Хватов. – Филеры все те же. Визитеров, включая дам и девиц, знают в лицо и пофамильно.

– Как вел себя Распутин?

– Как обычно.

– Понятно… Дело вот в чем. Беседуя с государем, Распутин заявил: дескать, ему было видение, что некто вскоре серьезно посягнет на царскую власть. Понимаю, таким его видениям несть числа. Однако в этот раз старец говорил очень уверенно. И вот я хочу понять, что это было: очередная блажь мужика, стремящегося набить себе цену и удержаться подле царей подольше, или же он действительно что-то знает, – Глобачев со значением посмотрел на Хватова. – Учитывая, что вокруг государя в последнее время развернулась самая настоящая тайная война за влияние, тем более – на фоне общих настроений в столице, следует проверить, кто на сей раз мог подкинуть Распутину такую идею.

– Есть конкретные подозрения? Может, он называл имена?

– Часто называет, – согласился Глобачев. – За этим следуют очередные перестановки в правительстве. Но сейчас никаких имен. Буквально сказано было так: кто-то или что-то придет из Сибири. То ли спасение, то ли смерть. Есть соображения, Сергей Павлович?

– Пока нет, Константин Иванович.

– Я вас не тороплю. Подумайте, покомбинируйте. Сами понимаете, зря вокруг государя ничего сейчас не происходит. Очень важно нам как политическому сыску нанести упреждающий удар. Как здесь, так и в истории с Боевым Отрядом. Можете быть свободны, господин полковник.

1

Обозные ночевали в Даниловке.

Хоть и важна поклажа, однако лучше в пути следования задержаться, чем рисковать, двинув в ночь даже по наезженной дороге. Даже если она хорошо знакома и сбиться с пути нельзя, будь подорожный хоть пьян, хоть с закрытыми глазами. Последние версты можно пройти за несколько часов. И если выйти с рассветом, к обеду обоз будет уже в Красноярске.

Там-то, в деревне, старшой обоза, которого мужики звали Митричем, этого рыжего и подобрал.

Диковинный попутчик оказался. Митрич и раньше встречал иноземцев, только все больше немцев. Этот же лопотал не только на непонятном, но к тому же – на незнакомом коренному сибиряку языке. Как он вообще добрался до Прохоровки – вот загадка. Правда, такая же, как и нужда, занесшая этого рыжего тощего иностранца с бегающими глазами в тайгу.

Кое-что все-таки прояснил Матвей Багров, давний знакомец Митрича. Это к нему, в дом на отшибе, приполз третьего дня больной и голодный чужак. Он уже видал этого чудилу раньше. Приходил рыжий вместе с другими господами, теперь уже – русскими. Искали проводника к Медведь-горе, сулили большие деньги, только Багров не подписался: места там гиблые и, как давно говорят, лихие, заговоренные. Кто туда не навострит лыжи, нескоро возвращается. Да чего уж там – на памяти самого Багрова рыжий иноземец чуть не первый, кому повезло дойти и вернуться. Подрядился-таки один из местных, Савка Говоров, ушли две недели как. И сгинули. Чего нашли, куда пропали, живы ли – этого от рыжего ни Матвей, никто другой в деревне, ясное дело, не добился. Только и всего, что знает пришелец несколько фраз по-русски. Чего не смог втолковать, пояснил на пальцах: в Красноярск ему надо срочно, болен он сильно, а живы ли остальные – один Бог знает.

Тут как раз оказия, казенный обоз с прииска. Не положено, конечно, брать попутных. Тем более – иноземцев. Только оставлять рыжего в Даниловке уже сам старшой не решился. Сразу почувствовал: как раз этого чудака надо поскорее сдать куда следует. Пущай, подумал он, полиция либо жандармы разбираются. Глядишь, важное чего-то, и ему, Митричу, благодарность. Может, даже доплатная…

Потому определил странного мужика, заросшего не только шапкой огненных волос, но и редкой, похожей на паклю, бороденкой, на вторую телегу. Ежели со стороны глянуть, от простого деревенского дядьки не отличишь, когда молчит: одет по-нашему, сапоги гармошкой, картуз заломлен, как у подгулявшего гармониста. Вообще, вид у рыжего, будто похмельный. Хотя Митрич убедился: точно больной, глаза красные, колотит всего, лоб горячий, дышит тяжко. Не помер бы в пути, возись тогда. С другой стороны, раз до сих пор не скопытился, пошто сейчас помирать-то?

– Тпрр-ру-у! Твою мать!

Погруженный в такие вот утренние раздумья, старшой обоза даже не сразу понял, почему сидевший рядом с ним возница вдруг резко натянул поводья, криком останавливая лошадь.

Встрепенувшись, Митрич тут же машинально схватился за карабин: оружие новое, автоматическое, выданное обозным специально для охраны перевозимых грузов. Взглянул прямо перед собой – увидел, как из тайги наперерез обозу неспешно, каким-то даже прогулочным шагом, выходит низкорослый мужичонка с несоразмерной его короткому росточку окладистой черной бородой. Руки незнакомец держал за спиной, словно впрямь фланировал по главной улице в праздничный день. Дойдя аккурат до середины накатанной дороги, бородач стал, чуть расставив ноги и тем самым преграждая телегам путь.

– Ты откуда тут взялся, леший? – грозно спросил старшой, наставляя прямо на незнакомца дуло карабина и щелчком затвора демонстративно загоняя патрон в патронник.

– Признал, стало быть, – спокойно, как-то даже миролюбиво ответил бородач. – Верно говоришь. Я и есть леший. Хозяин тутошний. Здорово живете, станичники!

– Чего тебе надо, мил человек? – и, не дожидаясь ответа, Митрич чуть приподнял оружие. – Шел бы своей дорогой.

– А тут, милок, всякая дорога моя, – ровным голосом проговорил незнакомец. – Как скажу – так и будет. А скажу я так: дальше до Красноярска пешочком вы, мужики, пойдете. Телеги ваши с лошадками тута останутся.

Уже глубоко в душе понимая, что происходит, старшой обоза все-таки надеялся, что ошибается и все это – глупая шутка. Ни он, ни трое остальных сопровождающих, которые тоже взялись за оружие, не обратили внимания, как с появлением таежного незнакомца рыжий иностранец скинул с плеча ремень холщовой сумки, с которой не расставался ни на минуту, крепче прижал ее к груди. И пододвинулся к самому краю телеги.

– Ты дурных грибов в тайге наелся, борода, али как? – проговорил Митрич, повышая голос и давая тем самым понять своим товарищам, что опасность – вот она, рядом совсем. – Может, с тобой по-свойски поговорить?

– Грозный ты, паря, не по чину, – незнакомец медленно вынул руки из-за спины. – А здесь тайга. – В руках ничего не было. – С виду – мужик, а винтарь – как у легавого…

Больше Митрич решил не мешкать. Прав борода, кругом и впрямь тайга. Каждый сам за себя. Уже не видя смысла в дальнейших препирательствах, старшой обоза вскинул карабин.

Но на долю секунды раньше коротышка, продолжая держать пустые руки перед собой, длинно и резко свистнул, чуть прикусив нижнюю губу и приподняв верхнюю.

От этого звука лошадь дернулась, вместе с нею – телега, о край которой уперся Митрич. Потеряв на какое-то время равновесие, он взмахнул руками, пытаясь выровняться. И в это самое время, дождавшись сигнала, из-за деревьев откуда-то слева грохнул одинокий выстрел.