Царь Итаки - Глин Айлиф Страница 7

Внезапно Кастор приказал подчиненным остановиться и показал на склон впереди. Там вверх поднимался дым, просачиваясь сквозь кроны деревьев в чистый ночной воздух.

— Видите? — спросил он. — Оракул находится вон там.

— Слава богам, — простонал кто-то из конца строя. — У меня уже ноги отказывают и в животе урчит от голода.

Кастора не тронули жалобы подчиненных.

— Мы можем разбить лагерь и позднее. Вначале я должен увидеть Пифию. Тем, кто может подождать до утра, лучше разбить лагерь здесь, куда не доходит запах дыма. От него можно задохнуться. И проверьте, чтобы больше не дежурил Дамастор, а то его храп может привлечь еще одну банду рыскающих по окрестностям дезертиров.

Воин, который разговаривал с Эперитом у костра, опустил голову. Товарищи посмеивались над ним. Их добрые шутки удивляли, учитывая, в какой опасности они оказались из-за того, что он заснул на посту в то утро. Затем все стали снимать доспехи и распаковывать вещевые мешки. Никто в ту ночь явно не собирался больше ступить ни шагу. Кастор обнял Эперита за плечи мускулистой рукой.

— А мы с тобой можем сходить туда и спросить старуху, что для нас запланировали боги.

Юноша смотрел, как клубы дыма поднимаются и растворяются в ночном воздухе. Он быстро забыл про усталость, накопившуюся за день ходьбы. Наконец молодой воин приблизился к самому оракулу.

— Мы тоже пойдем с вами, — объявил Галитерс.

К ним присоединился худой парень неопрятного вида с ввалившимися щеками и большим носом. Он представился Антифием. Пожимая ему руку, Эперит понял, что у Антифия отсутствуют два пальца, необходимые для стрельбы из лука. Таково было самое суровое и самое эффективное наказание за охоту без разрешения на землях знатного господина. Обычно такое наказание применялось только к простолюдинам. В результате отрубания указательного и среднего пальцев человек больше не мог успешно стрелять. Но Эперит с удивлением отметил, что у Антифия за плечами все еще висит лук.

— Впереди находится священный источник, — сообщил Кастор, когда они тронулись в путь вверх по склону по направлению к деревьям. — Нам следует в нем искупаться перед тем, как входить в храм.

Они подошли к деревьям, которые окружали широкое темное озеро. Вода вырывалась из скалы с дальней стороны и негромко бурлила в ночной тишине, которую не нарушало дуновение ветра. Пока Эперит смотрел на воду, из-за облака показалась луна, преобразив открытое место и осветив его мертвенным светом. Он почувствовал, что очутился в царстве грез, в какой-то сказочной стране, в месте, с красотой которого ничто не может сравниться, где простая поляна сбросила земное обличье и открыла тайны сердца.

Диск луны двигался по воде, дрожал, замедлял ход, почти останавливался, но никогда не делался неподвижным. Стволы деревьев стали серебряными колоннами, словно люди вошли в заколдованный зал, где блестящее озеро заняло место очага, а тихо качающиеся ветви превратились в крышу у них над головами. Источник не без основания считали священным. Эперит почти ожидал увидеть, как какой-нибудь олень выпрыгнет на поляну, преследуемый самой Артемидой, держащей лук в руке.

Затем Кастор снял плащ, доспехи и тунику, быстро войдя в воду. Вскоре он появился вновь и оделся. Другие последовали его примеру. Каждый морщился и ежился от ледяной воды, которая словно кусала тело. Жалобы эхом отдавались среди окружавших озеро деревьев.

Эперит медленно набирал пригоршни воды и обливал руки, плечи и грудь. Изначально его принизывал холод, который чувствовался очень остро, но потом юноша привык к этому. Появилось новое ощущение — то ли пощипывание, то ли покалывание на коже, словно дыхание бога.

— Не оставайся в воде слишком долго, — предупредил Кастор. — Боги терпят купальщиков днем, а темнота — время водяных нимф и других волшебных существ. Давай быстрее!

Вода стекала с Эперита, когда он вышел на берег. Юноша снова надел тунику и завернулся в толстый плащ, спасаясь от прохладного ночного воздуха. Но он также чувствовал и произошедшие изменения — усталость ушла, а синяк на ноге, в том месте, где копье ударилось в наголенник, больше не беспокоил. Молодой воин чувствовал себя полным сил и бодрости. Спать не хотелось, он был готов действовать.

Выйдя из-под деревьев, они почувствовали запах жареного мяса и дыма, который появляется, если горят дрова. Пришедшие увидели языки пламени на плато — немного выше того места, где находились. Отряд стал взбираться вверх по склону, чтобы добраться до нескольких походных костров, окруженных тучами мошкары. Там собрались группы паломников, расстеливших на ночь одеяла. Четверо мужчин шли между горящих костров и старались не смотреть на воинов, не желая привлекать внимание тяжело вооруженных людей. Эперит также не обращал внимания и на паломников — оно было полностью занято огромным строением с колоннами впереди, возведенным у голой скалы в том месте, где гора поднималась вверх с плато.

Изнутри шло слабое красное свечение, напоминая кровавую рану в черной ночи. Из входного проема выплывали клубы белого дыма. Это и был оракул.

— Сейчас вас не пустят. Они никого не пускают после наступления темноты.

Паломники повернулись и увидели молодого человека в грубой черной тунике и овечьей шкуре, накинутой на плечи ради тепла. Он сидел в одиночестве у маленького костра рядом с загоном, полным козлов. Животные ночью вели себя тихо, они лежали, прижавшись друг к другу, явно пытаясь согреться. Время от времени блеял какой-нибудь козленок или несколько животных в каком-то углу начинали лягаться и дергаться после того, как кто из них менял положение.

Пастух показал на храм.

— У них совсем недавно появилась новая Пифия из деревни. Старая померла, а эта здесь всего несколько недель. Жрецы ее берегут, хотят, чтобы она отдыхала по ночам.

— Она меня примет, — ответил Кастор. — Мое дело не может ждать.

Пастух сочувственно улыбнулся.

— Вам повезет, если удастся пройти мимо этих жрецов, господин. Я видел, как богатые граждане, знатные люди навроде вас, предлагали им золото, чтобы встретиться с ней после наступления темноты. Но жрецы просто смеялись над ними. Они говорят, что она особенная, что они не хотят, чтоб она уставала не больше, чем необходимо. Вдыхание паров на протяжении целого дня забирает у Пифии годы. Та, которая померла, выглядела очень старой, но виду могла бы быть моей прабабушкой. А на самом-то деле была лишь на несколько лет старше меня! Знаете, от этих паров гниет и тело, и ум.

Кастор отвернулся и пошел дальше вверх по склону. Это было все, что требовалось остальным, чтобы оставить пастуха вместе с его советами.

— Эй, подождите, — крикнул тот, вскакивая на ноги и направляясь вслед за ними. — Если вы все равно идете, то должны купить у меня козла. Вы можете пытать жрецов и держать Пифию вниз головой за лодыжки, но богиня не станет с вами разговаривать, покуда не принесете ей жертву. Вы разве не уважаете богов?

Кастор схватил пастуха за тунику и подтянул к себе.