Викинг. Побратимы Меча - Тим Северин Страница 70

Проснувшись, я понял, что проспал. Аллба лежала, свернувшись, на моей вытянутой руке, а палатка была пуста. Pacca и остальные члены его семьи уже начали свой день. Я слышал, как они ходят снаружи. Торопливо я стал натягивать на себя одежду, и это разбудило Аллбу. Глаза у нее были светлые, серо-голубые, цвета, какой иногда встречается у саами, и смотрела она на меня без всякого смущения. Вид у нее был совершенно довольный. Она выгнулась, потянулась за своей одеждой и мгновение спустя уже оказалась одетой, вынырнула из палатки и присоединилась к своим родителям. Я не сразу выбрался за ней, не зная, какой прием меня ждет.

Когда я появился, Pacca глянул на меня с видом совершенно не озабоченным.

— Надеюсь, ты умеешь пользоваться этим, — только и сказал он, смахивая снег с двух длинных плоских дощечек.

— Я ходил на лыжах еще мальчишкой, но всего несколько раз, и это была игра, — ответил я.

— Тебе придется подучиться. Аллба тебе поможет.

Тут-то меня осенило: для Рассы мои отношения со второй его дочерью — вполне обычное дело. Позднее узнал я, что он даже одобрял их. Саами полагают, что это естественно — мужчине и женщине спать вместе, коль скоро оба этого хотят. Они считали это разумным соглашением, пока оно удовлетворяет обоих. Меня еще беспокоило, не захочет ли Аллба превратить наши отношения в постоянную связь. Но позже, после того, как она научила меня немного понимать саамский язык, а я научил ее немного говорить по-норвежски, она посмеялась над моими опасениями.

— Как может такое продолжаться вечно? Так думают оседлые люди. Это все равно, что постоянно жить на одном и том же месте. Саами верят, что в жизни времена года меняются, и лучше странствовать, чем стоять на месте. — Я хотел еще что-то сказать, но она приложила палец к моим губам и добавила: — Я могла бы прийти к тебе просто потому, что ты желанный гость в нашей палатке. Но я пришла к тебе не поэтому. Я сделала это, потому что хотела тебя, и ты меня не разочаровал.

Аллба была лекарством от болезни, от которой я страдал, сам о том не зная. То, как со мной обращалась Гуннхильд, мое разочарование в Эльфгифу и мои юношеские сердечные страдания создали у меня превратное представление о противоположном поле. Я смотрел на женщин с осторожностью, опасаясь либо разочарования, либо какой-нибудь неожиданной беды. Аллба же меня исцелила. Она была так полна жизни, так деятельна, так естественна и проста. В любовных ласках она была столь же умела, сколь и похотлива, и я был бы дурнем, если бы не воспользовался удачей. Под многослойной своей одеждой из шкур она была очень соблазнительна. У нее был тонкий костяк, отчего она казалась хрупкой и легкой, как та маленькая зимняя птичка, имя которой она носила. От постоянных упражнений во время охоты тело ее было сильным, плечи и бедра гибкими, стопы маленькие, высокие, выгнутые, отчего походка ее была изящна и стремительна. Но что особенно меня возбуждало, это кожа на ее теле, гладкая и цвета слоновой кости, в отличие от темного, как у эльфа, лица, обветренного и опаленного солнцем. Хотя мы не стали людьми близкими, мне кажется, Аллба наслаждалась нашими отношениями. Она гордилась тем, что я — чужеземный нойда. Я же, со своей стороны, был очарован ею. Короче говоря, я влюбился в Аллбу, и любовь моя была чистой и свободной.

Она научила меня ходить на лыжах. Конечно, не так хорошо, как саами. Они постигают искусство бега на деревянных дощечках, едва научаются ходить, и никто не может понастоящему перенять их мастерство. Каково непревзойденное умение норвежцев строить корабли и водить их, таково же и умение саами без устали бежать на лыжах. Природа словно создала их для этого. Они легки и скользят по снегу там, где более грузный человек провалился бы, а ловкость позволяет прокладывать путь по таким неудобьям, где нечего делать нам, неуклюжим. И ходят он на лыжах не так, как норвежцы, которые, пользуясь одной доской и помогая себе палкой, едут вниз по склону или по льду. Саами привязывают по доске на каждую ногу и мчатся быстрее бегущего человека. И могут так бежать весь день напролет. Норвежские мастера знают, какие обводы должно придать кораблю и как лучше скроить и сшить парус, саами же знают, как выбрать и как выточить лыжи из березы — для бега по мягкому снегу, или из сосны — для бега по насту; и любые лыжи — а они по длине различны — делаются сообразно тому, кто и как на них будет ходить. Под конец я настолько приспособился бегать на деревянных дощечках, что не отставал от остальных при переселении и мог отправиться с Рассой, когда он хотел показать мне какое-нибудь удаленное священное место. Но с Аллбой и другими охотникам я не мог тягаться. Они бежали по снегу так, что могли догнать волка и добыть его шкуру. Час за часом они преследовали свою добычу, зверь уставал, прыгая через сугробы, по которым охотники скользили без всяких усилий. Наконец, когда измученный волк поворачивался, рыча на своих преследователей, вожак-саами приближался к добыче настолько, что мог достать зверя копьем или ножом.

Аллба носила на шее оберег в виде птицы. Она никогда его не снимала, даже когда мы с ней любились. Эта птица — ее спутница, объяснила она, и спросила, где же мой оберег. Мужчина должен носить оберег на веревке на шее, другой — под рукой, под мышкой.

— Ты такой смелый, что не боишься странствовать в одиночку? — спросила она. — Даже мой отец этого не делает.

Я решил, что она говорит об амулете, приносящем удачу, и обратил все в шутку, сказав, что у меня есть дюжина таких в моем тюке с товаром, а стало быть, меня хорошо охраняют. Это был один немногих случаев, когда Аллба на меня рассердилась. Она попросила меня не валять дурака.

Когда я спросил Рассу, отчего его дочь так разгневалась, он на вопрос мой ответил вопросом, помню ли я, где впервые встретился с его родом.

— Рыбалка в том месте стала очень плохой, — напомнил он мне. — Рыба ушла. Она была еще там, но ее там уже не было. Нам пришлось пойти туда, где другой сейд готов был принять наши жертвы.

— Как может рыба одновременно быть где-то и не быть?

— Она ушла в сайво на свою реку. Я мог бы отправиться за ней, либо послать моего спутника умолить духа воды, который послал ее туда. Но если дух воды все еще был сердит, рыба могла и не вернуться.

Сайво, по словам Рассы, — это мир, который находится рядом с нашим собственным. Это отражение нашего мира, но более прочное, и в нем живут духи ушедших и спутники живых. Эти спутники приходят в наш мир как призраки, чтобы побыть с нами, а иногда и мы сами можем посетить сайво, но нам необходимы хранители-призраки, чтобы вести нас и защищать.

— Наши спутники — животные, не люди, — сказал Pacca, откладывая в сторону деревянную миску, которую вырезывал. — У каждого саами есть свой — у кого лиса, у кого рысь, у кого птица или какое другое животное. Когда мы рождаемся, бубен указывает нашим родителям, какое существо должно стать нашим сайво-спутником на всю жизнь. А бывает, что делается неправильный выбор, и тогда ребенок болеет либо с ним случается несчастье. Тогда мы просим бубен снова, и он называет нового спутника, более подходящего. Спутник Аллбы с младенчества — птица, чье изображение она носит.