Тарзан и потерпевшие кораблекрушение - Эдгар Берроуз Страница 8

– Не такой вкусный, как швед, которого мне давали на прошлой неделе, – ответил Тарзан.

Миссис Ли побледнела, ее едва не стошнило. Она грузно осела на пол. Полковник, и без того слегка пучеглазый, вытаращил глаза, потрясенно глядя на соседнюю клетку. Подошедшая к нему вплотную племянница шепнула:

– Мне кажется, они нас дурачат, дядя. Я заметила, как он подмигивал девушке.

– Моя нюхательная соль! – простонала миссис Ли.

– В чем дело, полковник? – спросил Алджернон Райт-Смит из своей клетки.

– Этот дьявол ест капитана, – ответил полковник шепотом, который можно было услышать за квартал. Де Гроот усмехнулся.

– О Боже! – воскликнул Алджи. Джанетт Лейон отвернулась, скрывая смех, а Тарзан продолжал рвать мясо своими крепкими белыми зубами.

– Говорю вам, они насмехаются над нами, – заявила Патриция Ли-Бердон. – Вы не можете заставить меня поверить в то, что цивилизованные люди позволяют этому дикарю есть человеческое мясо, даже если он этого захотел бы, в чем я сомневаюсь. Когда эта девушка отвернулась, я видела, как плечи ее дрожат от смеха.

– Что это, Уильям? – вскричала миссис Ли, заслышав рев льва, донесшийся из трюма.

Некоторое время звери вели себя неестественно тихо, но теперь они проголодались, и недовольство льва спровоцировало остальных, в результате чего через несколько секунд воздух наполнился диким воем, от которого кровь стыла в жилах – раскатистое рычание львов, кашляющее ворчание тигров, отвратительный смех гиен, трубный зов слонов в сочетании с попурри из звуков, издаваемых животными помельче.

– О-о-о! – вскричала миссис Ли. – Как страшно! Уильям, немедленно заставь их замолчать.

– Хм, – произнес полковник без своего обычного энтузиазма.

Вскоре однако смотрители приступили к кормежке, и шум затих. Вновь воцарилась тишина.

Ближе к вечеру небо затянулось тучами, поднялся ветер, и с начавшейся качкой звери снова забеспокоились. Ласкар стал разносить по клеткам ведра с водой, минуя однако клетку, в которой сидел Тарзан. Матрос отпирал одну за другой двери, поднимая их вверх ровно настолько, чтобы протиснуть ведро, затем просовывал веник, которым заключенные должны были наводить чистоту. Хотя его и сопровождали два других матроса с ружьями, он не стал отпирать дверь в клетку Тарзана, поскольку Шмидт опасался, что тот совершит побег.

Тарзан всякий раз внимательно наблюдал за этой процедурой с самого начала своего появления на «Сайгоне». Он заметил, что воду всегда разносил один и тот же ласкар, и что вторично он появлялся, когда били четыре склянки во время первой ночной вахты с последней проверкой пленников. Во второй раз он приходил один, так как ему не нужно было отпирать клетки, но Шмидт на всякий случай снабжал его пистолетом.

В тот вечер, когда ласкар передал воду в клетку, занимаемую семейством Ли, полковник обратился к нему с просьбой:

– Стюард, – попросил он, – принесите нам четыре стула и коврики.

И он протянул ласкару купюру в пять фунтов. Матрос взял бумажку и спрятал ее под грязной набедренной повязкой.

– Нет стулья, нет коврик, – сказал он и двинулся к следующей клетке.

– Эй, постой! – крикнул полковник. – Вернись! Кто капитан этого судна? Я хочу видеть капитана.

– Теперь сахиб Шмидт капитан, – ответил ласкар. – Капитан Ларсен болеть. Его не видеть три-четыре дня. Может, умирал.

Он отправился дальше, и полковник уже не пытался его удержать.

Миссис Ли вздрогнула.

– Значит, это на самом деле был капитан, – выдохнула она испуганным шепотом и как завороженная уставилась на кость в клетке Тарзана.

С неба лились потоки дождя. Ветер со свистом гулял по клеткам, пронизывая до костей беззащитных заключенных, Море штормило, и «Сайгон» качало на волнах, словно скорлупку.

Тарзан стоял в клетке в полный рост, наслаждаясь тугими струями дождя, громом и молнией. Разрывы молнии всякий раз высвечивали обитателей соседних клеток, и в одно из таких мгновений он увидел, что англичанин набросил пиджак на плечи своей жены и пытается прикрыть ее от ветра своим собственным телом. Девушка-англичанка, как и Тарзан, стояла во весь рост и, казалось, наслаждается схваткой со стихией. В тот же миг Тарзан, воспитанник обезьян, решил, что эти двое ему нравятся.

Тарзан пребывал в ожидании – он ждал ласкара с его ночной проверкой, но на сей раз ласкар не явился. Владыка джунглей умел ждать. Терпению его научили дикие звери, среди которых он вырос. Ласкар не пришел, так придет в следующую ночь.

Шторм яростно нарастал. «Сайгону» удалось вырваться из эпицентра и оставить его в стороне. Огромные волны, преследующие судно, грозно обрушивались на корму. Исступленно завывал ветер, смешивая с дождем пену и грозя потопить пленников в их клетках. Джанетт Лейон прилегла и попыталась заснуть. Молодая англичанка ходила взад-вперед по узкой клетке. За ней наблюдал Тарзан, ему был знаком этот тип людей, предпочитавших находиться на открытом воздухе. Ее непринужденная походка служила тому подтверждением. Ей наверняка удавалось все, за что она бы ни бралась, и она стойко переносила тяготы. Тарзан был убежден в этом, поскольку наблюдал за ней с того самого момента, как ее доставили на борт «Сайгона»; слышал, о чем она говорила, и видел, что она воспринимает неизбежность с таким же настроением, как и он сам. Ему представлялось, что девушка станет терпеливо дожидаться первой возможности и тогда будет действовать отважно и с умом.

Молодая англичанка, воспринимающая дождь, ветер и качку как самое обычное дело, остановилась возле стенки, примыкающей к клетке Тарзана, и взглянула на него.

– Ну как, капитан пришелся по вкусу? – спросила она с мимолетной улыбкой.

– Он был немного солоноват, – ответил Тарзан.

– Наверное, швед был вкуснее, – предположила она.

– Намного, особенно темное мясо.

– Почему вы пытались напугать нас? – спросила она.

– Ваши дядя и тетя не слишком благоприятно отзывались о нас в своих репликах.

– Знаю, – согласилась она. – Мне очень жаль, но они очень сильно расстроились. Для них все это явилось страшным ударом. Я очень переживаю из-за них, они пожилые и не смогут долго выносить все это. Как вы думаете, что Шмидт собирается с нами сделать?

– Невозможно представить, он сумасшедший. Его план – выставить нас на обозрение в Берлине, естественно, смехотворен. Если он доберется до Берлина, то нас, англичан, конечно, интернируют.

– Вы англичанин?

– Мои отец и мать были англичанами.

– Меня зовут Бердон. Патриция Ли-Бердон, – сказала девушка. – Могу я узнать ваше имя?

– Тарзан, – ответил тот.