Сокровище рыцарей Храма - Виталий Гладкий Страница 8

— Кто бы в этом сомневался — что стаффордширские терьеры в состоянии перегрызть человеку глотку… — пробурчал Глеб, бочком продвигаясь к спасительной веранде.

Ципурка коротко рассмеялся, свистнул, и псы исчезли в мгновение ока — словно сквозь землю провалились.

В особняке было на удивление пусто, хотя раньше в комнатах стояла антикварная мебель разных эпох, а на полу лежали дорогие персидские ковры ручной работы — старый кладоискатель любил богатство и комфорт. Создавалось впечатление, что дед Ципурка готовится съехать на другую квартиру.

— Вы продаете дом? — не сдержал Глеб любопытство.

— Нет, — ответил Ципурка. — Я с ним прощаюсь.

— То есть?..

— Ухожу я, мил дружочек. Туда… — старый кладоискатель ткнул пальцем в потолок. — Я и так зажился на этом свете.

— Что вы такое говорите?!

— Хочешь сказать, что человеку неведомо, когда наступит его конец?

— Да, именно так.

— Согласен. Ты прав. Это непреложная истина. Но я видел вещий сон. А снам я верю. Правда, не всем, лишь некоторым. Они приходят как откровение. Ты просыпаешься и уже точно знаешь, что сон сбудется.

Глеб не стал спорить, лишь индифферентно пожал плечами. Похоже, у дедушки крышу начало сносить. В его годы это понятно и простительно.

— Что касается мебели и тех раритетов, что еще остались у меня от прежних моих «подвигов», — продолжал Ципурка, — то почти все я раздал своим детям и внукам. Дабы потом они не устроили на моей могиле дележ наследства с мордобоем и судебными тяжбами.

— Разумно, — сказал Глеб, неприкаянно рассматривая пятна на обоях.

— Надеюсь… Пойдем в кабинет. Он остался в неприкосновенности. Там я и сплю.

Они поднялись на второй этаж. Кабинет Ципурки был весьма просторен и не страдал излишествами: большой письменный стол на резных львиных лапах, кожаное кресло-вертушка, сейф в углу, диван у окна, еще два кресла, тоже обтянутые кожей, и книги в шкафах и на полках. Много книг. Среди них были и старинные фолианты. Книги заполнили все стены — до потолка.

Дед Ципурка был очень образованным человеком и знал пять или шесть европейских языков, а также латынь и древнегреческий.

— Присаживайся, — сказал Ципурка, указывая Глебу на креслице возле стола. — Есть предложение отметить нашу встречу, — продолжил он, доставая из тумбы стола хрустальный графин, наполненный янтарной жидкостью, две серебряные с позолотой рюмки (начало девятнадцатого века, Франция, быстро определил про себя Глеб) и фарфоровую тарелочку (эпоха Цин, восемнадцатый век, покрытие — «пламенеющая глазурь») с лимонными дольками. — Не возражаешь?

— С удовольствием, — приободрившись, с энтузиазмом ответил Тихомиров-младший.

Нужно сказать, что вчерашний вечер он провел в компании друзей и уже с утра начал сожалеть, что чересчур много выпил. Притом еще и смешал водку с пивом. Поэтому с утра у него в голове царил сумбур, а в висках скапливалась свинцовая тяжесть.

Напиток был потрясающим. Приятный на вкус, достаточно крепкий и ароматный, он не обжигал нутро, а согревал — мягко и постепенно. По идее, в графине находился какой-то очень дорогой коньяк, но Глеб не поручился бы, что это именно так. Увы, дегустатор из него был аховый.

Его сомнения подтвердил и Ципурка. Он спросил, хитро улыбаясь:

— Как тебе сей животворящий элексир?

— Супер, — честно признался Глеб.

— Хе-хе… Мое производство.

— Не может быть! Я думал, что какой-то дорогой французский коньяк.

— Мил дружочек, нынче все испортилось. В том числе и французские коньяки. От них у меня изжога. Поэтому я разработал личный рецепт. Да-да, на основе коньячного спирта. Травки разные, корешки целебных трав, мускатный орех… Ну и так далее. Длительный и сложный процесс. Но конечный продукт получается выше всяческих похвал. Не влияет ни на сердце, ни на желудок. Скорее, наоборот, лечит.

— Рецепт продадите? — пошутил Глеб. — Готов заплатить любую сумму.

— Тебе даром отдам. Там… — дед Ципурка сделал многозначительную паузу, — деньги мне не понадобятся. Только заступничество Девы Марии. Я, знаешь ли, много нагрешил…

Глеб благоразумно промолчал. От отца он знал, что в свое время Ципурка слыл очень жестким и хватким кладоискателем. Его авантюрная натура нередко приводила к стычкам с другими «черными» археологами, и Ципурка всегда отвечал ударом на удар.

Но с кланом Тихомировых он никогда не выяснял отношений. Может, потому, что и дед, и отец Глеба всегда придерживались неписаного закона «правильных» кладоискателей: не перебегать дорогу коллегам по ремеслу.

Отыскал что-то интересное — копай, там все твое; в земле столько всего спрятано, что на всех хватит. В противном случае может пролиться кровь. Азарт и предчувствие близкой удачи кружат голову, и человек теряет над собой контроль.

— Я вот зачем тебя позвал… — Ципурка открыл сейф и достал оттуда пакет.

Он был небольших размеров, но тяжелый — судя по звуку, который издал пакет, когда старый кладоискатель положил его на стол. Похоже, под бумажной оберткой находился металл.

— История, которую я расскажу тебе, началась давно… — старик сноровисто снял обертку, и Глеб увидел бронзовую квадратную пластину, на лицевой поверхности которой виднелись рельефные изображения. — Я был тогда совсем еще юнцом и только начинал интересоваться археологией…

— Что это? — спросил сильно заинтригованный Глеб.

Он любил различные тайны, в том числе и мистические (обычно «черные» археологи старались обходить их стороной), и нередко впутывался в такие мероприятия, которые могли стоить ему жизни. Но хождение по лезвию ножа лишь добавляло ему в кровь адреналину, и Тихомиров-младший снова и снова затевал дерзкие авантюрные экспедиции — что называется, на грани.

В устах коллег по ремеслу истории его похождений уже начали превращаться в легенды, обрастающие фантастическими подробностями. Поэтому среди «черных» археологов Глеб пользовался бешеной популярностью, и к его советам прислушивались с таким вниманием, будто он был патриархом.

Отец, большой дока в археологии, даже по-доброму завидовал успехам сына на поприще кладоискательства, но всегда напоминал ему, что их фамильный промысел — ТАЙНЫЙ, ПОДПОЛЬНЫЙ. И чем меньше людей будут о нем знать, тем лучше.

— А ты возьми и пощупай, — улыбнулся дед Ципурка. — И выскажи свое мнение. Проверь свою квалификацию.

Пластина явно была старинной, неподдельной. «Где-то пятнадцатый-шестнадцатый век», — подумал Глеб. Примерную датировку можно было определить даже на глаз — по материалу, из которого изготовили пластину.

Средневековая бронза — это сплав меди и олова. В некоторых месторождениях медных руд присутствует до 2 % олова. Если процентное содержание олова больше, значит, сплав имеет искусственный характер, что приближает дату изготовления пластины к началу двадцатого века. Судя по цвету, пластина изготовлена из оловянной бронзы полуострова Корнуолл.