Клык леопарда - Чарльз Буковски Страница 8

Сказанное молодым трибуном было вполне разумно, однако судя по его тону, он привык повелевать, а не слушать других.

Наметанному глазу Марка он показался образцовым офицером легиона – лет двадцати пяти, с длинными по моде волосами и густой бородой, опять-таки согласно последней имперской моде, однако ухоженной и аккуратно подстриженной. Близко посаженные холодные глаза, классический римский нос. Во взгляде его, обращенном к стоявшему перед ним незнакомому офицеру, читался вызов и нетерпение.

Скавр пару секунд в упор смотрел на него, а затем потянулся к ранцу и вытащил оттуда свиток. Когда же он заговорил, голос его был сух и бесстрастен: он явно не желал признавать превосходство собеседника в звании.

– Искренне согласен с этим, офицер. Я всего неделю назад говорил то же самое молодому трибуну легиона в сенаторском ранге, когда он только попал под мое начало и до того, как геройски погиб в бою, сражаясь рядом со мной. – Посмотрев на офицеров легиона, Марк по их лицам и негромким возгласам понял, что они никак не ожидали таких слов.

Небрежно держа в руке свиток, Скавр покачал головой.

– Смотрю, товарищ, ты не привык, прежде чем открыть рот, посмотреть правде в глаза? – спросил он.

Его собеседник побледнел и явно собрался что-то сказать, однако Скавр обошел стол и встал напротив него, лицом к лицу с ним. Серые глаза Скавра внезапно сделались холодными, как лед, а голос понизился до шепота. Чтобы услышать, что он говорит, его собеседник был вынужден напрячь слух.

– Это интересный, я бы даже сказал, судьбоносный момент, трибун. Мы все с ним сталкиваемся, когда меньше всего ожидаем его – момент истины, когда перед нами возникает яма и достаточно одного шага, чтобы угодить в нее по самую шею. У тебя есть вопросы, которые ты хотел бы задать мне прежде, чем мы приступим к старому доброму состязанию, в котором соперники меряются членами? Есть какие-то сомнения в том, кто из нас первым поднимет руку в знак уважения в конце этого разговора?

Трибун легиона покачал головой. Было видно, что он готов взорваться в любой момент.

– Я Луций Домиций Беллетор, военный трибун, командир седьмой когорты имперского Первого легиона Минервы, направленный защищать и охранять город Тунгрорум. У меня имеется приказ легата моего легиона, согласно которому я имею право требовать подчинения мне любых армейских подразделений, которые окажутся в непосредственной близости к городу и в нем самом. То есть твоего подчинения и подчинения твоих людей, префект…

Он с вызовом посмотрел на Скавра. Спокойно выдержав его взгляд, тот нарочно повысил голос, чтобы его услышали все те, кто сидели за столом.

– Отлично. Я – военный трибун Гай Рутилий Скавр, командир первой и второй тунгрийских когорт, и прислан сюда из Британии для поиска и уничтожения разбойников, дезертиров и мятежников из Нижней Германии. У меня имеется приказ от наместника Британии не подчинять вверенные мне войска никому из других офицеров, если только в целях выполнения моего задания я не сочту нужным иное. Возможно, он предвидел случаи, вроде этого. – Беллетор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Скавр поднял руку. – Вижу, что не убедил тебя и, пожалуй, ничего не добьюсь, если мы продолжим обсуждать это в присутствии наших подчиненных. Думаю, нам следует попросить присутствующих оставить нас одних на несколько минут, как ты считаешь?

Беллетор нехотя кивнул и повернулся к центурионам легиона. Все до единого они в молчаливом удивлении наблюдали за драмой, что развертывалась у них на глазах.

– Оставьте нас.

Офицеры встали и направились к двери, в которую недавно вошли тунгрийцы. После короткого замешательства двое гражданских последовали за ними. Юлий, выходивший из комнаты последним, закрыл за собой массивную дубовую дверь. Увидев плотный занавес, явно висевший здесь неспроста, он задернул им двери.

– Насколько я понимаю, ты здесь старший офицер? – послышался у него за спиной чей-то голос.

Обернувшись, Юлий увидел того, кто произнес эти слова – седого, широкоплечего мужчину. Лицо его от правой брови вниз по щеке и по губам до самого подбородка пересекал шрам. Юлий приготовился к потоку ругательств, и даже Дубн с Марком Трибулом невольно изменили осанку, подсознательно готовясь к бою. Предвосхищая любой неприемлемый довод, говоривший поднял брови и всплеснул большими руками, однако, как заметил Марк, отступать не стал.

– Нет, вам нет оснований нас опасаться. Мы все здесь на одной стороне. Я – Сергий, старший центурион седьмой когорты. – Он протянул руку, и Юлий, не колеблясь, пожал ее. – То, что происходит там, касается лишь их двоих, а затем и вообще будет забыто. Нам этого лучше не слышать, верно?

Юлий кивнул, чувствуя внезапную симпатию к собеседнику, хотя и досадуя слегка, что им так и не довелось поспорить.

– Я – Юлий, центурион первой тунгрийской когорты ауксилариев, а это Дубн и Корв. Наш примипил ожидает у западных ворот с остальными людьми. Скажи, сможем мы устроиться на ночлег до наступления темноты?

В отсутствие подчиненных Домиций Беллетор тотчас же перешел в наступление. Ткнув пальцем в лицо Скавра, он выплеснул в него поток желчи.

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне в присутствии моих офицеров?

Его собеседник лишь улыбнулся такой вспышке гнева и покачал головой:

– Ты сам этому поспособствовал, товарищ. Пара спокойных вопросов прояснила бы наши с тобой отношения, развеяв все твои заблуждения на этот счет. Ты же принялся надувать щеки. Впрочем, давай оставим в стороне твою неспособность задавать вопросы…

– Скоро это дойдет до моего легата! Я буду вынужден…

Побледнев от ярости, Скавр шагнул вперед. Лица обоих трибунов оказались всего в дюйме друг от друга. Беллетор машинально отпрянул назад.

– Зря ты это сказал, трибун! Любые недоразумения мы должны решать между собой, без посторонних. Так что выброси из головы саму мысль о том, чтобы натравить на меня легата, потому что я здесь, а он – нет! Я и раньше имел дело с офицерами вроде тебя и давно пришел к выводу, что позволять таким офицерам тешить свое самолюбие – опасно. Правильнее всего – быстро поставить их на место. Прошло то время, Домиций Беллетор, когда бездарь сенаторского звания мог помыкать ветеранами, полевыми командирами из сословия всадников. Насколько я понимаю, в этом крошечном уголке империи, возможно, такого никогда и не было.

Скавр взял со стола свиток.

– Во-первых, трибун, в приказе, полученном мною от самого наместника, прямо сказано, что я имею полное право действовать независимо от любого другого командования. Во-вторых, трибун, следует признать, что людей у тебя вполовину меньше, чем у меня, и тебе вверено командование седьмой когортой, обычно одной из самых слабых в любом легионе. Предполагаю, твое войско состоит из зеленых новобранцев и юнцов, обучавшихся не больше года. И в-третьих, трибун, извини меня за прямоту, но, насколько я могу судить о твоих успехах и достижениях, они у тебя в этом городе более чем скромные. Менее чем в десяти милях от стен этого города на моих офицеров напал десяток разбойников, и никто из них не проявил страха перед нашей военной формой, а ведь я ожидал, что один вид римских воинов их устрашит. Как было бы, неси твои солдаты дозорную службу с надлежащим усердием. Две мои когорты закалены в боях с мятежными варварами на землях Британии, и я не намерен тратить понапрасну их силы на то, чтобы они сидели здесь и теряли боевые навыки под твоим командованием.