Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен Страница 8

— Так точно, сир, — ответил Франсуа Бейль, прокручивая в голове последовательность приказаний, полученных от императора, и раздумывая над тем, как их исполнить.

— До свидания, генерал Бейль, я рассчитываю на тебя! Как только все будет кончено, я приму тебя в Тюильри и решу, как тебя вознаградить.

Император бросил взгляд в окно, расположенное в углублении между двумя книжными шкафами. Он мог наблюдать оживление, царившее на площади, которая на некотором удалении упиралась в охряную стену Кремля.

— Хорошо будет очутиться весной в Париже, — добавил он голосом, в котором сквозило смешанное чувство ностальгии и радостного ожидания. — Мы возвратимся туда победителями и сможем провозгласить мир в Европе!

Генерал Бейль понял, что переговоры закончены.

— Монтескью тебя проводит, — сказал ему Наполеон.

* * *

Когда Франсуа Бейль оказался на крыльце, он глубоко вздохнул, чтобы сбросить напряжение, вызванное разговором с императором. В воздухе летали легкие хлопья пепла. Пробивавшиеся с востока солнечные лучи озаряли мостовую ярко-розовым светом. По площади двигались конные разъезды, вероятно, возвращавшиеся в места расположения. Отблески пламени все еще прорезали небо, но Бейлю показалось, что огонь отступил. Внезапно совсем близко слева раздался треск. Вслед за ним послышались пронзительные крики.

— Это поджигатели, — пробормотал подошедший гвардейский гренадер. — Они получили по заслугам! Пусть катятся к дьяволу!

Прозвучало еще несколько ружейных выстрелов, вероятно, сделанных для того, чтобы довершить начатое.

Франсуа Бейль почувствовал, как сжалось его сердце. Ему показалось, что в беспорядочном шуме он различил детские голоса.

Любой, кто 19 сентября 1812 года принимал участие в параде Великой армии на Красной площади в Москве, вспоминал о нем годы и годы спустя.

Маршал Даву, которому поручили подготовку парада, имел в своем распоряжении всего несколько десятков часов, чтобы сделать все необходимое. Его задача облегчалась тем, что большинство воинских подразделений было размещено неподалеку от центра города. Однако одежда, снаряжение и лошади сильно пострадали во время длительного перехода по русским просторам и в жестокой московской битве. Лишь гвардейские полки, насчитывавшие тридцать тысяч человек, оставались практически нетронутыми.

Как и во всех подобных случаях, император вмешался в некоторые детали, распорядившись не сооружать на Красной площади трибуну: он намеревался принять парад верхом на коне в окружении маршалов, расположившись перед красной стеной Кремля, у основания высокой Спасской башни. Войска должны были войти на площадь с юго-запада и разделиться на две колонны, огибая с двух сторон собор Василия Блаженного. Основную массу участников парада составляла гвардия, однако император настоял, чтобы такая же честь была оказана войскам, доблестно отличившимся в московской битве. Среди них он особо выделял вюртембергские полки и французские батальоны дивизии генерала Фриана.

Незадолго до десяти часов император Наполеон I появился на площади. Он выехал из ворот Кремля верхом на своем белом коне по кличке Канталь, в сопровождении группы маршалов и эскортировавших их гвардейских гусар, на чьей груди красовались обшитые золотым шнуром петлицы. Наполеон направился к месту, отмеченному на брусчатке площади прямоугольником из песка. Мамелюк Рустан, одетый в свой белый тюрбан, подошел и взял императорского коня под уздцы.

Маршалы выстроились в ряд слева от императора. Чуть поодаль стояли гвардейские барабанщики с поднятыми палочками. По команде барабанщики принялись отбивать дробь. Наполеон вздрогнул от удовольствия, услышав продолжительный и грозный гул, который слушал на протяжении всех своих сражений. В его памяти всплыло воспоминание о славном смотре, который он устроил во дворе Тюильрийского дворца по возвращении из итальянского похода. Как часто бывало, император позволил себе погрузиться в полузабытье, словно перед пробуждением ото сна. В то время он был первым консулом и носил длиннополую красную одежду, застегнутую на пуговицы до шеи. Войска стояли в том же порядке — генералы с одной стороны, оркестр с другой. Батальоны, развернутые по фронту, петляли между стенами Лувра с нависавшей над ними высокой крышей, в то время как кавалеристы с трудом сдерживали лошадей, которым не терпелось присоединиться к маршировавшим войскам. «Это было в Тюильри, около пятнадцати лет назад, — грезил Наполеон в полузабытьи. — Мы были молоды, совсем молоды», — думал он, глядя в сторону маршалов. Он знал, что маршалы сами наблюдали за ним накануне во дворце генерал-губернатора и заметили, как выдается его живот из-под белого жилета.

Усилившаяся барабанная дробь вывела Наполеона из оцепенения. Она возвещала о приближавшемся начале парада. Каждый занял свою позицию. Справа от императора генерал-майор Бертье, князь Невшательский, изучал взглядом группу маршалов, сидевших на седлах с красными попонами. Слева Ней, возвышавшийся на коне, чья гнедая шкура лоснилась так, будто ее начищали скребницей всю ночь, выдвинулся на несколько шагов вперед, чтобы ему было удобнее следить за ходом парада. Он торжественным жестом поднял свою саблю и вытянул ее вдоль плеча. Великая армия входила на площадь.

Кавалерии предстояло открыть шествие, а затем замкнуть его. Кавалерийские полки выстроились вдоль набережной Москвы-реки, у стен Кремля. Им нужно было подняться по покатой улице, чтобы выйти на площадь справа от собора.

В ожидании их появления император, не отрывая глаз, смотрел на собор. Он никогда не видел столь странного и разноцветного архитектурного сооружения. Красиво ли оно или просто причудливо? Пытаясь в этом разобраться, он старался сосчитать своды и купола. У него получилось сначала пять, затем шесть. Некоторые из куполов были украшены пестрым синим узором, еще один имел форму луковицы в чередующихся зеленых и желтых полосах. Среди куполов виднелась колоколенка с остроконечной крышей, покрытой глазурной черепицей. «Что хотел Иван Грозный выразить этим хаотичным великолепием?» — спрашивал себя Наполеон.

Раздались звуки кавалерийского горна, и с левой стороны от собора показался Мюрат. Он надел алый мундир с нашитыми на него орденскими лентами и, по обыкновению, черную шляпу с пучком белых перьев. Спину его коня покрывала леопардовая или тигровая шкура, лапы которой ниспадали на обе стороны. Наполеон сдержал улыбку при виде шурина. «Все тот же маскарадный костюм, — сказал он себе, — что в Неаполе, что в Москве». Мюрат вскинул саблю, приветствуя императора. Тот ответил ему кивком головы. В этот момент послышалось пение кавалерийских труб. Музыканты различных воинских подразделений выстроились в два ряда позади Мюрата: в каждом по три десятка кавалеристов, чьи мундиры отличались в зависимости от звания.

За ними следовали гвардейские эскадроны. Когда Франсуа Бейль, который скакал в нескольких метрах перед 3-м егерским полком, вытянул руку с саблей перед императором, он получил в ответ поданный рукой знак, похожий на тайное приветствие.