Чемпион флота - Георгий Свиридов Страница 8

— Ни одного такого случая, товарищ генерал! — твердо и уверенно произнес капитан и спросил: — Я свободен?

— Да, — Петров устало улыбнулся. — Спасибо тебе, капитан, за сообщение.

Более подробно и полно о трагическом положении дел на Перекопе, да и во всем Крыму, станет известно лишь через два года, весною 1944-го, когда Советская Армия, сокрушив немецкие войска, очистит полуостров от гитлеровских захватчиков и в наши руки попадут секретные документы из разгромленных штабов, проливающие свет на многое из того, что казалось неясным и загадочным в осенние дни тревожного 1941-го года. Вот краткая выдержка из докладной записки заместителя наркома госбезопасности СССР Б. Кабулова и заместителя наркома внутренних дел СССР И. Серова, составленная на основе захваченных трофейных немецких документов и направленная в Политбюро ЦК ВКП(б) на имя Л. П. Берии:

«Все призванные в Крыму в 1941 г. в Красную Армию составляли 90 тыс. чел., в том числе 20 тыс. крымских татар… 20 тыс. крымских татар дезертировали в 1941 году из 51-й армии при отступлении ее из Крыма».

Краткая цитата из другого документа.

«Л. Берия — И. Сталину: Согласно Вашему указанию..:

В подразделениях немецкой армии, дислоцировавшейся в Крыму, состояло, по приблизительным данным, более 20 тыс. крымских татар».

Газета «Азат Крым» («Свободный Крым»), которая издавалась с 1942 по 1944 год, в номере от 3 марта 1942 года писала:

«После того, как наши братья-немцы перешли исторический ров у ворот Перекопа, для народов Крыма взошло великое солнце свободы и счастья».

В той же газете через несколько дней — 10 марта — было опубликовано Обращение президиума Мусульманского комитета к «Освободителю угнетенных народов, сыну германского народа Адольфу Гитлеру»:

«Мы, мусульмане, с приходом в Крым доблестных сынов Великой Германии с Вашего благословения и в память долголетней дружбы стали плечом к плечу с германским народом, взяли в руки оружие и начали до последней капли крови сражаться за выдвинутые Вами великие общечеловеческие идеи — уничтожение красной жидовско-большевистской чумы до конца и без остатка.

Наши предки пришли с Востока, и мы ждали освобождения оттуда, сегодня же мы являемся свидетелями того, что освобождение нам идет с Запада. Может быть, первый и единственный раз в истории случилось так, что солнце свободы взошло с Запада. Это солнце — Вы, наш великий друг и вождь, со своим могучим германским народом».

3

Но осенью 1941-го защитники Севастополя, да и не только они, обо всем этом, вполне естественно, ничего не знали, а до победных дней весны 1944-го года было еще далеко…

Заседание Военного совета обороны подходило к концу. Вице-адмирал Октябрьский на нем не присутствовал, он срочно вылетел в Новороссийск, где в бухтах Кавказа полным ходом шла подготовка баз к приему кораблей Черноморского флота. На заседание Военного совета прибыли высшие командиры флота, береговой обороны и Приморской армии, руководство города.

Генерал-майор Петров не любил длительных совещаний. Оборона Одессы многому научила. А положение в Севастополе было не лучше первых дней блокады в Одессе, а значительно хуже. Хорошо еще, что до прорыва немцев в Крым командующий Черноморским флотом совместно с местными городскими властями, мобилизовав все внутренние резервы, начали создавать вокруг Севастополя три оборонительных рубежа — передовой, главный и тыловой. Но к подходу гитлеровских войск успели соорудить лишь передовой, да и то инженерное оборудование его не было завершено в полном объеме. И теперь под огнем противника продолжалось усиленное строительство оборонительных сооружений. Недоставало вооружения, не хватало людских ресурсов, боеприпасов, не говоря уже о танках и авиации. Слабой оказалась и противовоздушная оборона города. На весь оборонительный район в наличии имелось всего полсотни зенитных орудий и три десятка зенитных пулеметов. Немногочисленная истребительная авиация, несмотря на героизм летчиков, просто физически не имела возможности прикрыть город, военно-морскую базу и Сухопутные войска на рубежах обороны и дать отпор массированным налетам вражеских самолетов… С каждым днем, даже с каждым часом, положение становилось все труднее и труднее. Немецкие войска передовым ударным клином моторизованных подразделений и танков продвигались по Евпаторийскому шоссе. На севере они уже вышли к Каче и лишь огнем береговой батареи да отчаянной контратакой отряда морских пехотинцев были остановлены в двух десятках километров от военно-морской базы. Второй ударный клин вражеских танков и мотопехоты рвался по Ялтинскому шоссе с юга на Балаклаву, стремясь выйти к Севастополю.

Нерешенных проблем было много, оборона города была пестрой и лишь начинала принимать свой облик. На Военном совете вопросы решались по-военному быстро, решения принимались оперативно, они обретали форму приказов, которые тут же направлялись по инстанциям или непосредственно в войска.

— Еще есть вопросы? — Петров усталым взглядом обвел присутствующих.

— Надо утвердить списки представленных к наградам, — дивизионный комиссар Кулаков встал с папкою в руке.

Высокого роста, плотный телом, широкоплечий, сильный. Открытое русское лицо, мягкая, подкупающая улыбка и уверенный голос человека, привыкшего убеждать и вести за собой.

— Поддерживаю ходатайство командования авиагруппы о присвоении звания Героя Советского Союза младшему лейтенанту Якову Иванову, — начал дивизионный комиссар. — Охраняя воздушные подступы к Севастополю, он смело вступил в неравный бой с пятью «юнкерсами» и тремя истребителями. Решительной лобовой атакой расстроил боевой порядок немецких самолетов, метким огнем сбил ведущий бомбардировщик, не дал остальным стервятникам возможность прицельно бомбить, вынудив их в спешке сбросить бомбы в море. А когда кончился боезапас, младший лейтенант пошел на таран.

— У кого какое мнение? — спросил Петров.

— Вопросов нет, это действительно герой! — произнес Борис Алексеевич Борисов, первый секретарь городского комитета партии, возглавивший Комитет обороны Севастополя.

— Кандидатура утверждается, — подытожил Петров.

Морская бригада ходатайствует о присвоении звания Героя Советского Союза краснофлотцу, который совершил героический подвиг, — продолжал Кулаков и, раскрыв папку, прочел:

«Отражая атаку гитлеровцев, проявил мужество, лично уничтожил восемь гитлеровцев и, будучи раненным, не покинул поле боя, а лично сам гранатами подбил два тяжелых немецких танка, которые прорвались к передовому рубежу, и своим подвигом способствовал удержанию занимаемой позиции».

— Фамилия моряка? — спросил Петров и добавил: — Это действительно подвиг! Моряк подбил два танка!

— Громов.

— Громов фамилия в Севастополе известная, — сказал Борисов, — а как звать? Не Алексей?

— Да, Алексей. Алексей Громов.