Белая волчица князя Меншикова - Оксана Духова Страница 9

Видение рассыпалось на ломкие осколки стеклянной мозаики. Только горы, скалы, Священное Озеро и лес были сейчас с нею.

Марта прижала к груди руку, отдаваясь теплу серебряного амулета с упрятанным в него опалом, теплу, тяжести и силе его. Она чувствовала ласку камня и вспоминала.

Человек Судьбы, имя которого отныне ей открыто.

Или ей показалось, что на заднем плане ее видения появился сумрачный образ Аната, что-то жарко и почтительно говорившего долговязому, узкоплечему человеку с непомерно маленькой головой?

Анат и Александр. Темный человек настоящего Бореи и Человек Судьбы Будущего. Странно, что она увидела их вместе на единой кривой времени, ведущей к вратам долгой ночи.

Паутина соткана, план богов исполнен. И не изменить того, что предначертано на великих скрижалях Странствующей Судьбы.

Япет видел черное кольцо, темную петлю, что все туже сжималась над землей. Несмотря на внешнее спокойствие, белый волх боролся с великим волнением. Будущее Бореи заполнял беспросветный мрак.

Врата бесконечной ночи открыла дерзкая рука его брата, Мунта.

«Сдайся, – шептал чей-то голос. – Или уничтожь Отпавшего, уничтожь единокровного, а, значит, себя самого! Сотри себя самого вместе с силой его!»

Это шептал ему ветер, листья в лесу. Это шептала мучительное беспокойство, страх Осознания Неминуемого, того, что еще не случилось.

Япет знал: существует единственный способ остановить Мунта. Боги и высшие их служители должны были пожертвовать своей жизнью, принести в жертву величайшее чудо из чудес – четырехмерный Храм Странствий по Вселенной и жизнь всех тех, кто в тот момент окажется в Храме.

Ибо многие вешуны отказывались покинуть его.

Многие, но не Марта.

Совершеннейшая тишина над лесом. Ни ветерка, ни истеричного всхлипа ночной птицы, ни криков звериных…

Ничего.

Тринадцатой Богине казалось, что она парит, плывет в ледяном потоке Ничего, усталая, но уверенная в собственной силе.

Единственной, реальной Силе.

Ей в одиночестве предстояло перейти этот глубокий ледяной поток Ничего, ей предстояло освободить имя. Освободиться от своего божественного имени.

Марта подняла к небу глаза, ослепленные желтой тоской. Душа пыталась взметнуться к кронам деревьев, нежно погладить их, почувствовать порывы ветра, оседлать их… Душа пыталась сверху взглянуть на истекающую кровью землю, прикрыть ее собой, вкусить света, брызжущего из осевого туннеля.

Света, что взорвет сумрачную клеть ее невольничества.

Марта вздрогнула.

Вой белой волчицы разорвал девственные покровы тишины.

И вернулся к жизни шум ночи.

Марта чувствовала, как в ней плещется Сила свободной от имени и судьбы Белой Богини, Сила, подобная реке, пресыщенной дождями, сметающей все преграды на своем пути.

Она вскинула руки к небу, чувствуя, как энергия Вселенной обретает форму, форму ее тела.

Истинная энергия пленена маленьким светящимся шаром, что могущественнее любого оружия. Этот светящийся шар может быть подобен ореху, а может уподобиться щиту. Он способен перемещаться в пространстве – лететь в небесах, катиться по земле, он способен пробить крепостную стену и заставить взволноваться чувственные груди тверди земной. Он может означать жизнь, он может обернуться смертью…

Марта зажмурила глаза, ощущая ледяное дыхание истинной энергии. Она чувствовала, как открываются врата ее души. Навстречу сверкающей свободе. Навстречу световой Вечности.

Сияющая энергия была столь сильна, что земля расщепилась с криком боли. Гребень холмов поредел, спрятался в грязном одеянии пыли.

Марта медленно покидала Борею в глубоком ледяном потоке Ничего…

…Белые вещуны произнесли Слово – и белокаменная громада, бесчисленные века неподвижно парившая над гигантским озером, начала падать вниз. Япет привел в действие скрытые силы Храма. Огромное каменное тело оказалось странником, оно погружалось в осевой туннель.

Я сопротивлялся этим силам. В Лабиринтах Великого Храма начинались битвы с белыми чудовищами. Они не позволяли пробраться Отпавшим к верховным Хранителям, к проклятому Япетке!

А боги и великий волх творили тем временем магическое кольцо. Япет извлек самое сокровенное – кристалл Ар-Камень, прозванный Камнем Перстня Япета.

Магическое излучение, излучение силы пяти башен встретилось с лучами Перстня.

Самый ужасный миг моей жизни свершился – соединившиеся лучи мгновенно разрушили и башни, и храм, и Отпавшую землю.

Метаморфоза стихий остановилась.

Отпавших не стало, но и вещунам с тех пор суждено рыскать белыми волками в вечном поиске своей Волчьей Матицы, Тринадцатой Богини…

Меня тоже не стало, я умирал вместе с возлюбленной мною до ненависти, лютой полунощной страной.

Море, холодный мокрый песок и безлюдные черные скалы. Лежащий на земле старец воздел в небо слабую руку.

– Проклинаю! Всех белых волхов Япета, скавров преданных, славичевых проклинаю! О, ты, чье имя не смею произнести, услышь! Я проклинаю их!

Юный сын его, закутанный в грязную шкуру волка, с тревогой поглядел на отца. Мунт, прародитель севера земли, гроза мелких, трепещущих людишек, проиграл. Создатель острономейшей мудрости, живя на полунощной стране, начал действовать вопреки предостережениям Скрижалей Белой Богини Судьбы, бросил вызов самим небесам.

И проиграл.

И они остались одни, раздавленные и уничтоженные, но все еще – вопреки всему! – живые, изгнанные из стаи себе подобных вещунов.

Последние из Отпавших Темных Князей.

Анат тоже вскинул вверх руки.

– Дарующий выход из Лабиринта Проклятого Храма, яви нам милость свою! – выкрикнул он. – Дай сил отмстить и одолеть!

Он стоял молча и неподвижно до тех пор, пока ветер с моря не разметал тучи. Небо очистилось, но звезды так и не явились.

– Сын мой, – проговорил Мунт, и Анат наклонился к нему близко-близко, ловя жадно каждое слово. – Только на тебя вся моя надежда! Только на тебя уповаю в юдоли моей! Клянись, что сразишься с потомками проклятого Боры, с Белой Богиней!

– Клянусь, батюшка, – жарко выдохнул юноша. Мунт полоснул себя кинжалом из волчьей кости по яремной жиле и, угасая, прошептал:

– Пей, пей жизнь вечную отмщенья. И ступай к людям. Средь них сокроются потомки Боры, потомки Белой Богини, Волчью Матерь славя…

Сын припал к отцу. Мир окрасился в черно-красный цвет. Цвет крови. Цвет гибели. И… жизни.

–Ты будешь жить, сын, – шептал умирающими губами Мунт. – Ты… будешь… жить… доколе… мстить будешь… доколе не обретешь… победы… над белыми… волхами… В ней… все-о…