Не кричите на детей! Как разрешать конфликты с детьми и делать так, чтобы они вас слушали - Даниэле Новара Страница 10

На самом же деле ребенок хочет только одного – чтобы родитель вывел его из тупика, в который он сам себя загнал, не ожидая, что отец в свою очередь поведет себя как ребенок.

В следующих двух примерах четко прослеживается стремление детей делать то, что просят родители.

Мартино, 8 лет

Иногда я ссорюсь с мамой из-за плохих оценок или потому, что мы в чем-то не согласны. Но в конце концов все налаживается.

Сильвия, 9 лет

В воскресенье я поссорилась с мамой. Мы обедали у бабушки, и я не хотела есть шпинат. Мама и бабушка меня заставляли, говорили, что надо его съесть, потому что он полезный и без него я не вырасту. Мне очень хотелось плакать, но я все же проглотила этот мерзкий шпинат. Тогда они сказали, что я молодец и мне дадут сладкое.

Я убежден:

Дети не любят конфликтов с родителями.

Ребенок оказывается в конфликтной ситуации и чаще всего чувствует, что ситуация больше его самого. Иногда ребенок, растущий без четких правил, в конце концов адаптируется к происходящему и пытается помочь родителям делать то, что нужно, – если можно это так назвать.

Вот еще один пример неясной ситуации: родители пятилетней Матильды не договорились, кто будет читать ей сказку на ночь. Вечером девочка ложится в кровать, приходит мама, и Матильда плачет: ей хочется, чтобы пришел папа. Приходит папа, но она уже хочет маму… Сразу понятно, что девочке сложно – да и всем непросто. Девочка выражает свое беспокойство, ей хочется, чтобы все решили родители, а они этого не делают, и она капризничает и дерзит. И чем все заканчивается? Родители – часто и легко – раздражаются и кричат. Начинается эмоциональная перепалка, в ходе которой мама иногда выговаривает девочке: «Издеваешься надо мной! Совсем не слышишь, что тебе говорят».

Как-то раз ко мне обратилась за помощью женщина, сын которой совсем ее не слушал. В глубине души я совершенно не понимал, как ребенок может не слушать. Наконец я решил спросить, сколько же лет этому «чудовищу», на что получил совершенно спокойный ответ: «Год и два месяца».

Конечно, это довольно своеобразный эпизод, но он проливает свет на то, что, когда родители идут на поводу у эмоций, на них обрушивается шквал разнообразных идей, заставляющих путать самые разнородные явления и приписывать детям качества и способности, которых у них нет и быть не может. Вплоть до девяти лет мышление ребенка очень конкретно и непоследовательно, и он не может как следует осознавать причинно-следственную связь или логическую последовательность.

На урок математики к третьеклассникам приезжает проверяющий. Детям очень интересно с ним встретиться, и учительница, гордящаяся своими учениками, предлагает ему: «Дайте этим детям задачу – и вы увидите…» Проверяющий тут же задает задачу: «Дети, вот задачка как раз для вас, ведь я знаю, что вы большие молодцы. У пастуха было двенадцать овец и шесть коз. Сколько лет пастуху?» Дети хором отвечают: «Восемнадцать!»

Это – детское мышление: оно конкретно, подвижно и инстинктивно, особенно когда требуется немедленный ответ, каким бы он ни был.

Только ясность, то есть понимание правил и стилей общения, может избавить детей от столкновений с эмоциями взрослых.

Именно ясность, поставленная во главу педагогики, позволяет детям и родителям добиться хороших отношений друг с другом.

Если же оставаться в плену заблуждений передающейся из поколения в поколение коррекционной педагогики, согласно которой маленькие дети неизбежно ошибаются и поэтому их необходимо поправлять, исправлять и упрекать, а также давить на них, чтобы добиться результата, – проблем не избежать. В этой главе мы проанализируем некоторые из них: феномен ребенка-тирана, использование наказаний, систематический и постоянный стресс в отношениях.

Витторио, 10 лет

Я иногда делаю что-нибудь неправильно… Но не специально. А они все равно кричат на меня, и это нечестно. К примеру, я роняю пульт от телевизора, а они ругаются. Я понимаю, что сделал плохо, но они все твердят одно и то же. У меня уже голова готова лопнуть… Ужас!

Откуда взялся этот распространенный сегодня феномен? Дети, которых раньше тиранили родители, сегодня сами превратились в тиранов и командуют родителями!

Этому есть исторические и генеалогические причины. Новому поколению родителей впервые выпала задача компенсировать излишнюю жесткость, с которой сталкивались в прошлом дети в ходе взросления. Раньше родители не прогибались ни перед чем: «Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому». Матери говорили: «Не шали! Вернется папа – я все ему расскажу. Сам знаешь, что тогда будет». Даже уход за ребенком включал в себя принудительные, если не сказать явно насильственные, практики. Вспомним пеленание детей или институт кормилиц, когда мать была вынуждена оставлять собственного ребенка, чтобы выкормить чужого, в свою очередь оставленного матерью. В некоторых аспектах жестокость была нормой.

Теперь, когда этот архаический мир закончил свое существование, нужно найти новую систему взаимоотношений между детьми и родителями. Это не так-то просто: родители, бывшие студентами в 1968 году [2], требовали, чтобы дети называли их по имени – не папа или мама, а, допустим, Джанни и Кристина. В некотором смысле это была «переходная форма», приведшая к современному стилю воспитания – настолько мягкому и свободному, что он совершенно несостоятелен.

Эти родители хотели дать своим детям то, чего не получили от своих родителей. Многие отцы и матери говорят со мной об этом: «Мой отец никогда меня не слушал, он только повторял: “Ты знаешь, чего я от тебя жду”. Поэтому я хочу много говорить с моим ребенком, иметь с ним контакт, общаться, вести беседы – в любое время. Я не хочу быть как мой отец. Он был хорошим человеком, но отношения у нас не сложились».

Так люди попадают в ловушку, которая ведет к настоящим сложностям в воспитании. С другой стороны, новое поколение родителей является частью большого и важного исторического эксперимента: они стремятся освободить детей от жестокой тирании, а себя – от роли притеснителей.

Как часто случается в периоды исторических перемен, маятник качнулся в другую сторону, и чрезмерная снисходительность в свою очередь дала начало тираническому поведению детей. Приведем несколько примеров.

Отец, уставший на работе, в половине одиннадцатого тревожно обращается к дочери, используя интересную конструкцию – первое лицо множественного числа: «Ну что, пойдем спать?» А девочка, как и каждый вечер, невозмутимо отвечает: «Нет, я не пойду. Сам иди».

Или: пора ужинать, и мать обращается к сыну, с головой ушедшему в очередной мультик: «Все, выключай и иди за стол». А он отвечает: «Нет, принеси мне ужин сюда». И она несет. Вместо того чтобы ужинать всем вместе, мать приносит ужин к телевизору, только бы не слушать яростные вопли, не ссориться, не участвовать в сцене, грозящей самыми невероятными заболеваниями – анорексией и разнообразными патологиями.