Крылья и оковы материнской любви - Ева Весельницкая Страница 11

И если это все-таки человек эмоциональный, женщина, выхода не имеющая, слишком прикрывшая свою эмоциональность, свое желание чувств, эмоций, переживаний ради сохранения такой приличной совместной жизни, то очень часто она надеется, что все это она получит в ребенке. Восполнит, компенсирует ребенком. Появление маленького человека очень часто становится большой проблемой для семьи, просто потому что меняется расклад: образуется такое «мы» – мама с ребенком, и где-то там болтающийся папа. За этим есть и объективные, и понятные вещи: дело в том, что мужчины, даже самые прекрасные будущие отцы, все-таки в силу особенности своего мужского проявляют интерес к ребенку, когда он начинает говорить. Потому что мужчины основаны все-таки больше всего на взаимодействии рациональном, через понимание, через разговор, через систему, через структуру.

Вот отец мечтает, что сын подрастет, он его подведет к своим мужским делам, тогда им будет интересно, он его чему-то научит, что-то объяснит, что-то расскажет, что-то покажет, возьмет его куда-то с собой, на футбол, или с друзьями куда-то, или в поход, или просто будет с ним делиться, у компьютера они будут вместе сидеть. Они ждут. Девочки… Папы очень любят показывать миру, какие у них красавицы дочки. Любят, чтобы ее нарядили и дали ему куда-то с ней пойти, он будет всем показывать: вот какой он молодец, что он сумел сотворить, что он произвел. То есть это продукт. Предъявляя сына, он обычно предъявляет свое мужское, а предъявляя дочь, он предъявляет свой продукт: вот как замечательно, какой он молодец.

А эмоциональная связка все-таки гораздо сильнее у женщины. И женщина в первое время вообще очень сильно завязана на ребенка. Это очень трудный момент – не потерять во всем этом мужа, и тут вопрос мудрости и мужчины, который просто должен это знать, уметь и понимать Кто хочет подробностей – пожалуйста, Лев Толстой, «Анна Каренина», отношения Левина и Кити. То же самое Наташа и Пьер Безухов.

Так образуется «мы» мать-дитя. Потому что они остаются вдвоем, женщина первое время просто закрыта в детском мире, теплом, пахнущем молоком и пеленками. Да и единство их, которое длилось девять месяцев, еще сильно, дистанция между ними еще мала, и в ней так уютно, так надежно, а главное – все оправданно, объяснимо самыми святыми намерениями – заботой о ребенке. И избытка сил очень часто нет. И физически это очень непросто.

Многие забывают о том, что женщину после родов вообще еще «не перещелкнуло», чтобы ей стать такой, какой она была до рождения ребенка. Организм женщины очень меняется, многие тяжело и достаточно долго восстанавливаются, меняется психическое состояние, обостряется эмоциональное восприятие, гормональные процессы еще не вернулись в так называемую стабильную норму, а гормональные процессы всегда вызывают эмоциональную неуравновешенность, – психофизиологический статус женщины другой. И чувствительность очень высокая, и все это выносится на ребенка. Особенно если он трудный, если он не жалеет маму, плохо спит, у него не совпадает с мамой ритм, еще что-то, а мама, скажем, забывается и не перестраивает себя под ребенка, надрывается, стараясь сохранить дом, вместо того чтобы отдыхать, когда отдыхает он.

Женщины очень часто совершают эти ошибки. Получается, что это существо – единственное, что у нее есть, ради чего это все, это ОНО, которое улыбается, дрыгает ножками, испытывает счастье от того, что его просто держат на руках, потому что разрыв между матерью и младенцем еще очень невелик, и ощущение единого цельного существа сохраняется еще очень долго. Образуется такое «мы», потому что это почти «я». Потому что женщина была с ребенком с момента зачатия, девять месяцев он в ней рос, формировался, и они уже были вместе, и как бы там папочка ни старался, а все равно это они вместе. Это за сознанием, это такая мощь природная, что какое рациональное сознание должно быть, чтобы сместить точку восприятия!

Я жестко отношусь к книгам доктора Спока, жестко относилась к ним и тогда, когда была на них мода. А рождение моего ребенка как раз совпало с модой на его теории. Рациональная, холодная, бездушная схема. Реальность же всегда справедлива, и судьба доктора Спока, и отношение его детей, которые реально отказались от своего отца, потому что были просто жертвами его эксперимента, тому доказательство. Очень многие эксперименты педагогические, от рационального управления детьми, если удается отследить их дальние последствия, обычно показывают прежде всего огромную отчужденность детей, которые были жертвами эксперимента…

Потому что вся эта «рацуха» создается для удобства родителей, под умозрительную концепцию, которая вообще не имеет отношения к жизни, отбрасывает все живое, процессуальное, отбрасывает сакральность, душевное развитие и отбрасывает прежде всего очень важный момент индивидуальности и неповторимости каждого ребенка. Об этом же идет речь, когда мы говорим о детях, которые выросли в домах малютки, в детдомах. Даже, предположим, самый хороший дом малютки и самый хороший детский дом. Когда мы об этом говорим, мы имеем в виду материально обеспеченных детей и достаточное количество персонала, который за ними хорошо ухаживает: они все здоровы, и к ним даже хорошо относятся эмоционально, и все равно это будут особые дети, потому что не будет вот этой вот индивидуальности, вот этого «мы». Не зря женщины, много лет работающие в детдомах, очень часто черствеют. Черствеют, потому что невозможно в каждого вложить душу, а сколько можно болеть душой? Поэтому все становится чисто объектно, даже если она честная и порядочная женщина, которая не посмеет применить силу, наказать едой или, как сейчас мы знаем эти страшные истории, заклеить ребенку пластырем рот, чтоб не плакал, или привязать его к кроватке. Это все существует, это страшно.

Но вернемся к растворенной в малыше маме. Она погружается в это «мы», и существует только это «наше „мы“», ее самой уже нет. Это определенный тип женщин с определенной структурой психики. Это чаще всего женщины, ведомые по характеру, для которых нужен всегда кто-то главный. В данном случае муж перестает быть главным, главным становится ребенок. Причина всех ее действий – это ребенок. Это ее руководитель, это ее начальство, это определяющая, направляющая сила, а раз это главное, раз она так выстроена, то это придает ей смысл. Чаще всего это происходит от нежелания задуматься. Очень удобный способ не думать о себе, потому что социум выдает массу плюсов. Какая замечательная мать!

Минусы начнутся потом. Хотя рядом могут оказаться другого типа подруги, которые все-таки понимают, что есть они и есть дети. Они могут иногда говорить: «Что ты делаешь? Не надо так погружаться в ребенка, ты о себе подумай…», но это водораздел – это разные смыслы. Это просто разные смыслы. Таких женщин довольно много, а защита у них всегда одна: «У меня главное – ребенок, а что у меня есть важнее? Ты эгоистка, а я все ради ребенка».

Путы хаоса: я знаю, что, когда и как для тебя лучше.

В процессе полного отождествления, конечно же, нет места мыслям о жертве, нет ни того, кто жертвует, ни того, чем жертвуют. Вообще, понятие жертвы обычно внедряется снаружи. Изнутри говорят себе: «Я – жертва», потом, когда с детей начинают требовать по счетам, вот тогда часто слышится: «Я ради тебя пожертвовала». Также говорят и мужьям: «Я отдала тебе лучшие годы своей жизни». Потрясающая фраза, которая, с одной стороны, кочует из анекдота в анекдот, а с другой – ломает жизни очень многим людям.