Порядки помощи - Берт Хеллингер Страница 11

Когда соглашаешься с миром, таким, как есть, это находит отклик в твоей душе. Соглашаешься с собой, своими родителями, своей семьей. И тех, на кого мы смотрим сверху вниз, нужно принять в свою душу, так мы растем.

За рамками собственной семьи мы иногда злимся на кого-то (и с полным правом). Когда это происходит, мы замечаем, что стали уже. Тогда нам ничего не остается, как сказать: «Да, я признаю тебя равным и не только по-своему хорошим, но и важным для меня». Тогда мы растем.

Это собственно и есть принцип мира: признать то, что раньше отвергал, не желая изменить, и согласиться с тем, что оно имеет равные права по сравнению со всем остальным. Тогда наступит мир.

У меня есть друг, который сказал очень хорошие слова о равноправии людей: «Мой Отец Небесный дает в равной степени светить солнцу для добрых и злых и идти дождю для справедливых и несправедливых». Здесь нет различий.

Я могу расти, когда я вчувствовался. Тогда я смогу сказать каждому, такому как есть: «Я признаю, что перед лицом чего-то большего мы с тобой равны. Я признаю, что все остальные перед лицом чего-то большего тоже равны». Это и есть мир. И это позиция, которая позволяет нам заниматься нашей работой. Без каких бы то ни было предпочтений, без отвержения чего-то, без эмоций. И с любовью на этом более высоком уровне.

Участница: Речь идет о пациентке, которой около 40. Она замужем, у нее двое детей (девятнадцатилетний сын и четырнадцатилетняя дочь). Эта семья из Ливана. У нее тяжелая мигрень и она страдает депрессией. Брак очень плох. Жена узнала, что ее муж двадцать лет назад изнасиловал свою четырехлетнюю племянницу. У нее самой было много романов.

Хеллингер: В чем же проблема?

Участница: Она не может принять решения. Уйти ей или остаться. Уехать в Ливан и остаться там, уйти от мужа или остаться с ним. Все это отражается на ее здоровье.

Хеллингер: Она должна вернуться в Ливан.

Участница: Муж не поедет с ней.

Хеллингер: Пусть остается здесь. Это и есть решение.

Участница: Да, я именно так и думала.

Хеллингер: Да, именно.

Громкий смех в группе.

Хеллингер (обращаясь к группе): Да, именно. Только мы не всегда осмеливаемся последовать своему пониманию. Не осмеливаемся действовать и говорить об этом другим.

Обращаясь к участнице: Если ты просто скажешь об этом своей клиентке, это уже подействует. Но ей не обязательно что-то делать. Ты с ней не для того, чтобы проверять, сделала она это или нет. Если ты просто скажешь, это уже подействует. Этого совершенно достаточно.

О краткосрочной терапии

Хеллингер (обращаясь к группе): То, что я демонстрирую вам, это примеры краткосрочной терапии. При краткосрочной терапии важно найти решающую точку и что-то в ней изменить. Остальное произойдет само. Это будет происходить и происходить, и происходить, и происходить само по себе.

Участница: В нашем учреждении помощи молодежи живет один семнадцатилетний молодой человек. Его мать родом из Нойфундланда.

Хеллингер перебивает: В чем его проблема?

Участница: Его проблема в том, что он не может строить отношения, то есть после окончания школы он не сможет пойти работать. Он рвет все отношения, в том числе отношения на работе, очень быстро, хотя заметно, что…

Хеллингер перебивает: Мне не нужны детали. Что с его отцом?

Участница: Его отец турок, но мальчик с ним не знаком. Мать наполовину индианка и…

Хеллингер перебивает: Этого достаточно. А куда он поедет работать?

Участница: Сейчас он работает…

Хеллингер перебивает: Куда он поедет работать?

Участница: Я не знаю.

Хеллингер: В Турцию.

Участница: Я так и думала.

Хеллингер (обращаясь к группе): Помощь терапевтов, как правило, приходит слишком поздно.

Смех в группе.

Участница: Как правило, мы этого не признаем.

Хеллингер: Вот именно. Понимание есть, но мы не осмеливаемся его озвучить, потому что боимся, а что скажут другие? Когда боишься, становишься ребенком и не способен действовать.

Участница кивает.

Хеллингер: Есть одна прекрасная песня: «О как хорошо, как хорошо быть ребенком». Что-нибудь еще?

Участница: Нет, спасибо большое.

Участница: Речь идет о мальчике, которому 13. Его никто не может удержать. Ни в школе, ни мама. Он до сих пор не умеет ни читать, ни писать. И…

Хеллингер перебивает: Не надо.

Участница: Вопрос в том, где он может остаться?

Хеллингер: И где же?

Обращаясь к группе: Совершенно очевидно, где он может остаться. С тем человеком, который не был назван, конечно.

Участница: Его отец умер.

Хеллингер (обращаясь к группе): Что она сейчас сделала? Она противопоставила решению упрек.

Участница: Я не понимаю решения.

Хеллингер: Ты не сможешь работать с мальчиком. И не должна этого делать.

Участница: Но я работаю…

Хеллингер перебивает: Нет.

Обращаясь к группе: Вы видели, как она улыбнулась до этого? Совсем коротко. Здесь происходит что-то другое. Это перенос, который вреден для мальчика.

Участница: Но я собственно работаю с мальчиком…

Хеллингер (обращаясь к группе): Это был второй упрек. Есть ли в ее сердце место для этого мальчика?

Участница: Да.

Хеллингер: Нет.

Обращаясь к группе: Это было видно уже потому, как она рассказывала, чего он не может. Когда в твоем сердце есть место для клиента, ты ищешь, что для него можно сделать. Это совершенно другая позиция. Когда я попытался найти путь к решению, она все время находила отговорки. Она поддерживает в мальчике его проблему.

Участница: Я так не думаю.

Хеллингер (обращаясь к группе): Я проведу эксперимент.

Хеллингер выбирает заместителя для мальчика и ставит участницу напротив него.

Через некоторое время заместитель мальчика отклоняется назад, так что рискует упасть. Затем он отходит насколько возможно назад.

Хеллингер: Недаром он это делает. Хорошо, я просто хотел это показать. А теперь я проведу еще один эксперимент.