Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров - Роб Бразертон Страница 11

Для сравнения двух текстов Грейвс опубликовал попарно некоторые обличительные цитаты. Почти все части «Протоколов» были дословно скопированы из этого более раннего произведения. Отдельные фрагменты были слегка изменены. Грейвс отмечал, что плагиаторы почти не предприняли усилий, чтобы замести следы. Это выглядело так, как если бы кто-то просто пролистал книгу, страницу за страницей, быстренько перефразировав или скопировав понравившиеся места. На тот момент Грейвс не знал, кто автор загадочной книги. Но вскоре выяснилось, что это произведение француза Мориса Жоли. Жоли был юристом и интересовался политикой. Понимая, что его могут арестовать (или что похуже), если он опубликует во Франции под своим именем иносказательную критику в адрес императора, Жоли напечатал ее в Бельгии, а затем попытался доставить тираж во Францию, однако был разоблачен. Книгу изъяли, а Жоли попал в тюрьму. Книга канула в безвестность до тех пор, пока не попала в руки людей, использовавших ее для создания «Протоколов».

Г-н Х рассказал Грейвсу только о том, что приобрел эту разоблачительную книгу у бывшего сотрудника тайной полиции Российской империи, так называемой охранки. В том же году свой вклад в решение головоломки внесла жившая в Нью-Йорке русская эмигрантка княгиня Екатерина Радзивилл. В 1890-х гг. она состояла в дружеских отношениях с агентами охранки в Париже. Однажды тайный сотрудник Головинский показал ей незавершенную рукопись. Тогда она не знала, что за рукопись попала ей в руки, а были это недописанные «Протоколы». Агент хвастался, что это поддельный документ, который он сочиняет, чтобы обвинить евреев во всемирном заговоре. В ту пору Радзивилл не слишком задумывалась о том, что увидела. Сотрудники охранки часто использовали подделки в своих грязных политических делишках, и, по словам княгини, никто из ее окружения не воспринимал подобные вещи всерьез. Она вспомнила об этом более чем 20 лет спустя, когда обнаружила, что тот поддельный документ вызвал бурю во всем мире и многие убеждены в его подлинности.

Таким образом, к осени 1921 г. была раскрыта грязная история с подделкой «Протоколов». Текст был составлен в Париже где-то в конце XIX в., наскоро «слепленный» из двух ранее существовавших книг сотрудниками русской охранки, чтобы разжечь в России ненависть к евреям. Герман Бернштейн назвал свою книгу «История лжи». Лондонская Times опубликовала обнаруженную Грейвсом информацию под заголовком «Историческая фальсификация». В редакторской колонке рядом с разоблачительной статьей высказывалась надежда на то, что миф о сионских мудрецах «канет в небытие». «На этом тема „Протоколов“ исчерпана», – пишет Грейвс.

К сожалению, тема «Протоколов» имела продолжение.

Солнечным субботним июньским утром 1922 г., около полудня, министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау вышел из своего дома на окраине города и отправился в министерство, располагавшееся в самом центре Берлина {66}. Как обычно при хорошей погоде, в тот день он располагался на заднем сиденье автомобиля с открытым верхом. Через несколько минут, когда водитель уже выехал на усаженную деревьями улицу Кенигсаллее, из переулка впереди них резко вывернула темно-серая машина и перегородила дорогу. Из машины высунулись двое молодых людей в кожаных плащах. Один из них пять раз выстрелил в Ратенау из пистолета-пулемета, другой бросил ручную гранату. Третий преступник, водитель автомобиля, быстро увез убийц. Ратенау истек кровью и скончался на месте.

Обоих убийц разыскали через три недели. Стрелявший, Эрвин Керн, 23 лет, погиб во время столкновения с полицией. Герман Фишер, бросивший гранату, покончил с собой, чтобы не попасть под арест. Водитель Эрнест Течов, возрастом 21 год, к тому времени уже был задержан полицией. Его выдала собственная семья через несколько дней после убийства. Вскоре Течов предстал перед судом по обвинению в соучастии в убийстве. Во время судебного процесса он сделал поразительное заявление. По его словам, причина, по которой они с сообщниками решили убить Ратенау, заключалась в том, что Ратенау был одним из старейшин Сиона {67}.

Ратенау был назначен министром иностранных дел всего за полгода до убийства. В то время недовольство слабым правительством Веймарской республики было распространено повсеместно, но отношение к Ратенау объяснялось не только политическими разногласиями. Он был евреем. На него посыпались остроты правых, антисемитские оскорбления и угрозы убийства. Однако слухи о его участии в международном еврейском заговоре основывались на единственном источнике: эссе, написанном Ратенау много лет назад. В нем Ратенау писал, что «триста человек, знакомых друг с другом, управляют экономическими судьбами континентальной Европы и выбирают себе приемников из числа своих последователей». Таким образом, он критиковал олигархические приемы ведения бизнеса, характерные для того времени. Тем не менее некоторые немецкие издатели «Протоколов» считали, что, когда Ратенау говорил «человек», он на самом деле имел в виду «еврей». Они утверждали, что это высказывание – не обвинение в нечистоплотных методах ведения бизнеса, а зашифрованное указание на страшных сионистских мудрецов. Более того, согласно их рассуждениям, Ратенау могло быть известно точное число старейшин только в том случае, если сам он является одним из них. Именно по этим причинам он должен был умереть. На суде Течов объяснил, что Ратенау «сам признался и хвастался, что он один из трехсот старейшин Сиона, которые замыслили и намеревались заставить весь мир подчиниться еврейскому влиянию».

Ратенау не был первой жертвой «Протоколов». На протяжении двух десятилетий после публикации эта книга провоцировала погромы в России, в которых были жестоко убиты тысячи евреев. Приговор Ратенау, приведенный в исполнение руками воинствующих немецких националистов, послужил предвестником гораздо худших событий.

Вскоре после того, как в 1933 г. Адольф Гитлер стал рейхсканцлером Германии, он воздвиг памятник убийцам Ратенау на кладбище, где их похоронили {68}. Это был большой камень с надписью, восхваляющей двух убийц как «первых борцов» за дело нацизма. Нацистские лидеры произносили проникновенные надгробные речи на посвященной преступникам поминальной службе {69}. Руководитель военизированных формирований нацистской партии, так называемых штурмовых отрядов, Эрнст Рём восславил «геройство» убийц. Генрих Гиммлер утверждал, что «без подвига этих двух людей Германия бы сейчас находилась под большевистским режимом». В то же время по всей Германии студенты университетов вместе с штурмовиками-коричневорубашечниками устраивали массовое сожжение книг {70}. Немалую часть томов, брошенных в пламя, составляли сочинения Ратенау. На Оперной площади в Берлине, выступая перед 40-тысячной толпой, министр пропаганды Йозеф Геббельс заявил, что «эра раздутого еврейского интеллектуализма подходит к концу».