Сага о стрессе. Откуда берется стресс и как его победить? - Юрий Чирков Страница 13

Сергей Давыдович Хайтун, из книги «Социум против человека: Законы социальной эволюции»

Биологи отмечают: в последние десятилетия реакция человеческих особей в целом изменила знак. ГИПЕРРЕАКТИВНОСТЬ сменилась ГИПОРЕАКТИВНОСТЬЮ. Бурные проявления чувств даже по незначительным поводам (примером тут может служить «сверхчеловеческая» игра актеров: итальянца Сальвини, Шаляпина) уступили место вялости, склонности к расслаблению. Распространенным и пропагандируемым элементом поведения становятся периоды релаксации (и человек начинает прибегать к ним даже в не очень подходящее для этого время).

Ноздревы перевелись! Люди все чаще ведут себя, словно они космонавты (или представители каких-то иных сверхсложных и ответственных профессий): сверхразумно, регламентировано, подчиняясь рассудку, но не чувству.

Резко изменился и характер протекания болезней. Острые недуги как бы притупляются, быстро протекающие прежде процессы принимают вид затяжных (классическое воспаление легких когда-то шло с ознобом, жаром, помрачением сознания, обычно при этом возникал «пожар» целой доли легкого). Болезни, пишут медики, как бы становятся похожи на фильм с замедленной съемкой. И как следствие сейчас сильно возрос удельный вес болезней хронических. Вообще, можно утверждать об «ЭПИДЕМИЯХ» хронических заболеваний.

Отчего все это? По совести говоря, мы не знаем.

Уж не стареет ли человечество?

А что, если во всем этом повинен все тот же стресс? И изменение реактивности людей – прямое следствие приспособления к тем общим перегрузкам, которые уже испытывает все человечество в совокупности?

Ведь существуют стрессы, угрожающие не только отдельным лицам, но всем и каждому. Шум, например. Один только пылесос шумит на 75 дБ (децибел), мотоцикл – на 104; концерт рок-музыки оценивается в 132 дБ, артиллерийский обстрел – в 130…

Источником стресса для больших контингентов людей может стать и каждодневное «облучение» радиоволнами. Стрессопасность радиоизлучения год от года все растет. Уже сейчас из глубин космоса можно было бы принять Землю за радиоизлучающую звезду. Ставится даже вопрос о радиозагрязнении планеты. В связи с этим возникла такая дисциплина, как радиогигиена.

Плавание в океане радиоволн вряд ли проходит бесследно для человека. Недавно появилась гипотеза, которая связывает акселерацию – увеличение среднего роста, ускорение полового созревания у молодых людей – с ростом земного радиофона.

Итак, не один шум, не только радиооблучение (а его источников не счесть!), но и изменение, скажем, углекислотного режима атмосферы (углекислый газ в изобилии и во все больших дозах выделяют с дымом фабрики и заводы, трубы ТЭЦ и ГРЭС) и многие-многие другие факторы оказывают давление на всех людей.

Так возникает стресс планетарный.

Мы живем в тяжелое время. Стресс виден в глазах людей, стресс звучит в их голосе. Наиболее очевидно это проявлено в заголовках газет и телевизионных новостей: ощущение напряжения никогда не оставляет нас, несмотря на все наши попытки…

Время действительно тяжелое. Темп жизни бешеный и все ускоряется. Беглого просмотра заголовков газет или пары минут телевизионных новостей достаточно, чтобы заключить: человечество стремительно приближается к точке кипения. Причин тому множество: истощение ресурсов, разукрупнение корпораций, СПИД, преступность, уничтожение лесов, разрушение озонового слоя, наркомания, международный терроризм, вымирание животных и природные катаклизмы библейских масштабов. Все это вызывает стресс.

Стресс многолик. Он рядится в одежды всех фасонов и расцветок, выступает под тысячью имен, прозвищ и псевдонимов. Словно заразное заболевание распространяется с невиданной быстротой, множится подобно злостной бацилле – и ветры перемен, свободно гуляющие по планете, пронизывающие сквозняки цивилизации разносят дух стресса по «нивам и долам».

История науки принимает всегда очень важный вид на той точке, где мы находимся; мы ценим, правда, своих предшественников и до известной степени благодарим их за услугу, которую они нам оказали. Но никто не любит рассматривать их как мучеников, которых неудержимое влечение заводило в опасные, иногда почти безвыходные положения; и, однако, у предков, заложивших фундамент нашему существованию, часто больше серьезности, чем среди изживающих это наследие потомков.

В 1926 году один любознательный 18-летний студент медицинского факультета Немецкого университета в Праге слушал очередную лекцию.

Профессор демонстрировал больных. Самых разных. Обращал внимание аудитории на характерные симптомы: обложенный язык, боли в суставах и т. д. На то, что помогало уверенно ставить диагноз и назначать соответствующее лечение.

И вот нашему студенту – а звали его Ганс Селье – пришла в голову мысль, впоследствии оказавшаяся очень важной: все больные с их «СИМПТОМАМИ» показались ему до странности похожими.

Позднее, работая уже в университетской клинике, Селье еще больше укрепился в своем мнении: признаки заболеваний были общими и для кори, и для скарлатины, и для многих других, казалось бы, столь различных хворей.

Это сходство в первых проявлениях всевозможных инфекций (например, общая слабость, повышенная температура, увеличение селезенки и печени) хоть и бросалось в глаза, все же упорно игнорировалось врачами при диагностике.

«Почему, задавал себе вопрос молодой медик, никто не уделяет ему никакого внимания? Какова основа этого синдрома «просто болезни», который, видимо, является реакцией организма на сильные потрясения и одинаков вне зависимости от причины заболевания?..»

Так зарождалось учение о стрессе, которому суждено было приобрести огромное значение не для одной только медицины.

Именно собственное эмоциональное отношение к проблемам позволяет ученому видеть то, мимо чего проходят другие, быть не в ладах с логикой и здравым смыслом, удивляться тому, чему никто не удивляется, проходить мимо общепризнанных «золотых жил». И это качество – один из главных факторов, определяющих рост науки.

В те времена, когда Ганс Селье делал лишь первые шаги в науке, понятия электронов, квантов, атомных (боровских) орбит только начинали утверждаться. Ни электронной микроскопии, ни рентгеноструктурного анализа, ни других чудес, подаренных физиками физиологам, не было и в помине.

Однако и в те «ТЕМНЫЕ» годы (как и при Аристотеле, две тысячи лет тому назад!) находились смельчаки, считающие своим долгом докопаться до первопричин жизненных явлений. Гордецы, вознамерившиеся ответить на вопрос, что же такое жизнь.