Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса - Гай Клакстон Страница 13

Спортивные наставники и бизнес-тренеры, учителя музыки и другие преподаватели-профессионалы хорошо знают (или, по крайней мере, должны знать), что давать инструкции и советы в процессе приобретения практических знаний – наука тонкая. Большинство тренеров и учителей очень хорошо понимают, что в их сфере деятельности наблюдение и практические занятия – основной механизм познания. Давать советы и объяснять предмет ученикам нужно медленно, дозируя сведения, чтобы обучаемый мог связать всю данную ему информацию и в результате развить практическое мастерство. Необходимо выполнить немало упражнений, чтобы впитать новые знания, а это требует времени. Работа преподавателя сродни приготовлению манной каши, если мы вернемся к аналогиям, которые я проводил выше. Вы должны добавлять полезные советы, как манную крупу, очень аккуратно. Если добавить слишком много или очень быстро, информация «сварится комками», концептуальные знания отделятся от прикладных, и вы будете близки к тому, чтобы воспитать теоретика, а не практика.

Вывод следующий. Когда люди попадают в ситуации, где необходимо впитывать знания, они, по идее, должны познавать лучше, если бросят попытки осознать это. Если вы оставите в стороне р-состояние, оно не сможет вам помешать. Недавно Марк Каулсон из Мидлсекского университета провел эксперимент и пришел к выводу, что так оно и есть {24}. Он использовал два варианта игры «в фабрику». В первом из них связь между ответами участников и работой системы была довольно логичной, а во втором – нет. Во второй, или нелогичной, версии система была запрограммирована так, чтобы срабатывать, исходя из ответов участника в первой или второй попытках до этого, а не в текущей игре. И это никак не помогало интуитивно понять ситуацию. (Очень похоже на игру, где водящий, задавая закрытые вопросы, должен восстановить историю, которую все остальные сочинили до этого. При этом ему неизвестно, что участники игры отвечают «да» или «нет» в зависимости от того, на какую букву – гласную или согласную – заканчиваются его вопросы. Самое смешное, что благодаря этому правилу водящий начинает получать все более странные и невероятные ответы. И чем настойчивее он пытается осмыслить эту информацию рационально, тем более странной становится история и тем меньше вероятность, что он поймет, в чем дело.) Подобные исследования показывают, что логичные задания поддаются решению с помощью р-состояния, а нелогичные – нет. Зависимость между вопросом и ответом в игре, где нужно восстановить историю, настолько завуалирована, что попытка следовать за развитием мысли и строить осмысленные теории вряд ли поможет прояснить ситуацию. Единственный эффективный способ догадаться – просто постараться понаблюдать за тем, что происходит, при этом как можно менее следовать заранее продуманным решениям. Значит, участники исследования должны лучше выполнять нелогичные задания, если каким-то образом до начала эксперимента их заставить не использовать р-состояние. Верно и обратное: если они не пользуются р-состоянием, у них должна хуже получаться логичная версия задания.

Участники эксперимента Каулсона участвовали только в одной версии игры – либо в логичной, либо в нелогичной. Их задача, как я говорил ранее, состояла в том, чтобы за несколько попыток научиться управлять «выпуском продукции на фабрике». При этом в каждой версии половине участников было дано предварительное тренировочное задание, в котором компьютер срабатывал абсолютно случайно. Такой опыт, по мнению Каулсона, должен был ослабить веру участников в р-состояние, поскольку никакое рациональное размышление не могло обнаружить схемы там, где их не было. В целом у участников исследования больше времени ушло на осознание нелогичной версии игры, чем логичной. Однако группа, которой сначала давали упражнение со случайными данными, делала нелогичное задание быстрее, чем та, что подобных заданий не получала. В то же время участники исследования, которые проделывали предварительное упражнение, понимали логичную версию медленнее, чем люди из противоположной группы. Каулсон доказывал, что первоначальный опыт, связанный со случайными данными, приводит к замешательству, поэтому, когда приходит время основного исследования, участники отказываются от р-состояния в пользу впитывания знаний. Если основное задание в таком случае нелогичное, это дает преимущество: разум не препятствует познанию методом впитывания. Но если в основном задании нужно делать вычисления, то тогда, пренебрегая р-состоянием, можно оказаться не в лучшем положении. Если мы вернемся к выбору между «зайцем» и «черепахой», то получается, все существенно зависит от ситуации. Если она сложна, незнакома или сопровождается непредсказуемым ходом событий, лучше выбрать «черепашью» скорость разума. Если это точная логическая задача, попробуйте решить ее с помощью быстроты «заячьего» ума.

На самом деле существует множество примеров, где побеждает «заяц», то есть где нужно применять р-состояние. Представьте себе, что у вас есть обычная шахматная доска 8×8 клеток, у которой вы отрезали по квадратику в двух противоположных углах (то есть оставили 62 клетки, как на рис. 3). Потом вы вырезаете из картона 31 прямоугольник в форме домино, каждый из которых по размеру должен быть как две клетки шахматной доски. Далее вы даете мне доску с вырезанными клетками и кусочки картона и спрашиваете меня, могу ли я накрыть все 62 клетки 31 прямоугольником, не пользуясь ножницами, не сгибая картонки и не накладывая их друг на друга. Что я в этом случае делаю?

Рис. 3. Доска без двух угловых клеток

Первая мысль, которая у меня появится, – да, смогу, у меня же 31 кусочек картона и каждым можно накрыть две клетки; 31×2 = 62; легче легкого. Однако по вашему насмешливому виду легко догадаться, что не все так просто. Поэтому я начинаю раскладывать картонки по доске… но каждый раз у меня не помещается одна половинка картонки, а на противоположной стороне доски остается одна незакрытая клетка. Поскольку я на сто процентов уверен, что это возможно, я с надеждой продолжаю перекладывать картонки. Но в конце концов, потратив кучу времени и душевных сил, вынужден признать, что, кажется, не могу найти решения.

И тут вы меня заставляете обратить внимание на… цвет клеток, в частности тех, которые были вырезаны. Мне бы и в голову не пришло это сделать, потому что я как-то не предполагал, что это может иметь отношение к задаче. Поэтому я задумываюсь над вашими словами. Затем до меня доходит, что две угловые клетки в противоположных концах доски одного цвета – либо они обе черные, либо белые. Если мы вырезали две белые клетки, значит, осталось 30 белых и 32 черных – неравное количество. Но каждым кусочком картонки можно накрыть только две соседние клетки, то есть одну белую и одну черную. Получается, чтобы можно было решить такую задачу, нужно не просто равное количество клеток, а равное количество черных и белых клеток. Теперь-то я до этого додумался, естественно, что я не смог бы этого сделать. (Представьте себе доску 2×2, в которой 4 клетки. Уберите 2 клетки по диагонали, и по аналогии ответ очевиден.) Если бы я сразу начал думать, я потратил бы меньше времени.