Мой продуктивный мозг. Как я проверила на себе лучшие методики саморазвития и что из этого вышло - Кэролайн Уилльямс Страница 14

«Структурно — не изменила», — в унисон отвечают Майк и Джо. Видно, как они рады развенчать любые мифы о перестройке мозга. «Но функционально, в том, как ты пользуешься мозгом… теперь кое-что изменилось», — добавляет Майк. Это значит, что, пусть совершенно новых соединений в моем мозге за это время и не появилось, те, что уже существовали, стали работать эффективнее.

В некотором смысле это удивляет даже сильнее: получается, вовсе не нужно добиваться огромных структурных изменений, чтобы в корне преобразить работу мозга и, что особенно важно, — свое восприятие жизни. Небольшие усилия, приложенные в правильном направлении, по-видимому, могут изменить все.

Точно сказать, что изменилось в моей голове, сложно, ведь Майк и Джо не сканировали мозг во время тренировки и не делали МРТ до и после нее. Да и это вряд ли что-то смогло бы пояснить: МРТ подобна картине, написанной широкими мазками; а за пару дней измениться могли лишь несколько соединений тут и там — слишком незначительные подвижки, чтобы их было заметно на снимках. Так что делать выводы придется на основе других исследований и тех психологических тестов, которые я прошла в начале недели. Именно так обычно и работает наука: новые результаты сравнивают с тем, что уже было известно, и пытаются понять, что же произошло.

Похоже, что в основе изменений, которые выявил Джо и почувствовала я, лежит устройство тренинга. В первую очередь упражнения не просто так были скучными — без скуки невозможно оценить внимание. Когда в одном пилотном исследовании группа ученых попыталась сделать упражнения для детей более интересными, исчезла вся польза, которую приносили их скучные аналоги. Джо говорит, что скука включает так называемое тоническое внимание, которое легче всего описать состоянием постоянной готовности к появлению цели. Если же появление цели предсказать труднее, работает так называемое фазовое внимание — возникающие время от времени колебания бдительности. Чтобы поймать все нужные изображения, лучше всего использовать тоническое внимание ровно настолько, чтобы следить за происходящим и быть готовым среагировать, когда покажется цель.

Иными словами, вам нужно быть в «зоне»: прекрасном неуловимом состоянии, в котором все кажется не слишком тяжелым и при этом достаточно стимулирующим. Именно поэтому, чтобы я смогла что-то вынести из тренинга, Майку и Джо нужен был показатель в 50 % правильных ответов — это и есть моя «зона» (она индивидуальна для каждого). И как только мы нашли ее, осталось только постепенно усложнять упражнения, чтобы развивать навыки. Найти мою «зону» оказалось не так просто, но, как только в середине третьего дня это случилось, я смогла превратить ее в надежную опору — в состояние, к которому можно вернуться каждый раз, когда нужно на чем-то сосредоточиться.

Итак, я свою «зону» нашла. Что это за состояние? Нейробиологи уже много лет пытаются ответить на этот вопрос. Майк уверен, что это такое состояние внимания, в котором соблюден идеальный баланс между активностью дорсальной сети внимания и другим участком мозга, так называемой сетью пассивного режима работы мозга. Эта сеть активируется, когда наш ум блуждает, мы мыслим творчески или просто не думаем ни о чем конкретном.

Недавние эксперименты бостонской команды исследователей показали, что люди намного чаще допускали ошибки в тесте с Бетти, когда наиболее активной была сеть блуждания ума; результаты улучшались, когда в работу включалась сеть внимания. Хотя избыточная активность любой из них приводила к обратному эффекту — испытуемые не могли надолго сосредоточиться на выполнении задания‹‹2››.

Так что идеальное состояние, к которому стоит стремиться, — это не полное выключение сети блуждания ума. Эта сеть развилась не без причины — скорее всего, для решения связанных с охотой и собирательством задач. Состояние блуждания ума позволяет сканировать окружение, пока не появится что-то интересное, — очень полезный навык в условиях непредсказуемости. Сегодня мы используем эту же сеть, когда ищем новые идеи или когда голове нужно передохнуть. Кроме того, длительное поддержание полной концентрации истощает организм. Получается, чтобы сохранять внимание на долгие часы, лучше всего давать мыслям иногда отклоняться от курса — просто надо вовремя возвращать их в нужное русло.

Как я попала «в зону»? Возможно, я стала эффективнее пользоваться уже существовавшей нервной сетью, когда начала больше вовлекать в работу ее правую часть. А может, дела пошли лучше, когда я научилась пресекать блуждания разума. Так или иначе, мой мозг подчиняется законам нейропластичности — а значит, со временем благодаря этому в некоторых его отделах может появиться новая нервная ткань и вырастет количество соединений между разными частями дорсальной сети внимания. В конечном итоге они станут такой же частью меня, как сейчас — бабочки в голове.

«И все на этом?» — спросила я себя. Неужели, чтобы улучшить внимание, достаточно достичь расслабленного состояния сознания, сконцентрироваться, но иногда все же позволять мыслям немного уходить в сторону? Похоже на то.

— Колебания производительности совпадают с колебаниями мозга. Возможно, это просто свойство мозга: колебания нужны ему, и он будет продолжать колебаться… — начинает Майк.

В беседу тут же оживленно включается Джо:

— Прими колебания! — восклицает он. — Эти изменения внимания похожи на поток: ты словно плывешь по океану, сосредоточенно скользишь по волнам…

— И это довольно приятно, — снова вступает Майк. — В том-то все и дело. Это сложно, но совсем не мешает.

Мне никогда не удавалось плыть по потоку внимания. У Тима Пичила, психолога Карлтонского университета в Канаде, автора книги «Не откладывай на завтра. Краткий гид по борьбе с прокрастинацией»[1], есть несколько предположений по поводу того, с чем это может быть связано. На его взгляд, невозможность сконцентрироваться — один из основных недостатков человеческой психики, к которому все мы в той или иной степени предрасположены. Но некоторые черты личности все же способствуют развитию склонности к прокрастинации. В частности, сосредоточиться не помогут следующие черты: импульсивность, тревожность и недостаток добросовестности. Тесты, которые я уже успела пройти, показывают, что две из них мне свойственны.

Шкала тревожности Спилберга (State-Trait Anxiety Inventory) изменяет склонность к — обычно бессмысленному — волнению. Майк выглядит несколько обеспокоенным, когда передает мне результаты этого теста: «Ну, эм-м-м… это, конечно, не клиническое заключение… Но у тебя довольно высокие показатели личностной тревожности». Я нахожусь в 86-м процентиле, то есть из 100 человек 86 будут менее тревожны, чем я.

Конец ознакомительного фрагмента