Как не возненавидеть мужа после рождения ребенка - Дженси Данн Страница 15

(К слову, хотя число разводов в целом по стране не меняется с 1980-х годов, вдвое чаще стали разводиться после пятидесяти – когда родительские обязанности сходят на нет.)

Сильвия стучится в двери с просьбой, чтобы Том починил планшет. Когда она уходит, Риал спрашивает, почему мы не позвали няню, и я объясняю, что мы не смогли никого найти. А потом признаюсь, что особенно и не старались.

– Сильвия – спокойный ребенок, поэтому мы почти всегда берем ее с собой, – говорю я. – С ней легко и приятно. Я от нее не бегу.

Риал приходит в ужас.

– Речь не о том, чтобы бежать от дочки, а о том, чтобы бежать к мужу! Как вы ухаживаете друг за другом?

Практически никак, отвечаем мы, обмениваясь виноватыми взглядами.

– Найдите няню! – взрывается Риал.

И снова наш ядовитый замкнутый круг.

– Мне кажется, я так много делаю для Тома, – начинаю я. – Я готовлю для него, я…

– Да, да, вы сама забота, – говорит Риал. – Мы поняли.

– До рождения Сильвии готовил исключительно я, – вмешивается Том. – А теперь Дженси. Как мы докатились до такой жизни?

Он изображает растерянность и выдавливает из себя писклявый смешок.

Риал подается вперед.

– Стоп, стоп, стоп. Что?

Он на глазах набирает силу; это одновременно пугает и завораживает.

– Кроме того, я занимаюсь дочкой каждый день после школы, – продолжаю я. – Я сама этого хотела. Но когда у меня аврал и я прошу Тома меня подменить, он, как правило, отказывает. Не терпит посягательств на свое время.

Том кивает.

– Моя первая реакция – сказать «нет», – подтверждает Том.

Риал хмурится.

– Но ведь Дженси не только «вечерняя» мама, но еще и повар, и уборщица, – говорит он. – Это было бы нормально, сиди она без работы, но вы оба кормильцы. Парни рассуждают примерно так: «Отстаньте от меня! Мне нужно отдыхать и набираться сил, чтобы я мог сражаться с драконами и защищать семью». Но женщины теперь тоже сражаются с драконами.

Раньше, продолжает он, если у мужчины была твердая рука, он исправно добывал пропитание и никого не бил, его считали хорошим мужем.

– Большинство мужчин, с которыми я работаю, – говорит он, – не понимают, что соотношение «семья-работа» для них изменилось. Женщины снова и снова жалуются: «Я не чувствую, что у меня есть партнер». А мужчины в глубине души думают, что если женщины перестанут психовать и пудрить им мозг, все будет замечательно.

Риал откидывается на спинку кресла и усмехается.

– Моей жене палец в рот не клади. Представьте: маленькие дети, мне на следующий день читать лекцию тысяче слушателей, и меня всего трясет от нервов. Кто-нибудь из малышей обязательно просыпается ночью, и Белинда, психотерапевт, как и я, первые три раза встает сама, а потом говорит: «Пойди глянь, чего ему надо». Я в ответ: «У меня завтра лекция, я не могу…» А она: «Значит, будешь читать лекцию не выспавшимся. Пойди займись ребенком». Для меня это было откровением.

Он подается вперед.

– Том, вы, как и большинство мужчин, которые ко мне приходят, не понимаете одной простой вещи. В ваших же интересах изжить рефлекторный эгоизм и чувство привилегированности и заботиться о жене, чтобы она не кидалась на людей как буйнопомешанная. – Он качает головой. – Отсидеться в «домике» не получится. Вы славный малый; я вижу, что у вас добрая душа. Но вам нужно больше трудиться. Задатки есть; с Сильвией вы умеете быть отзывчивым. Вы можете сидеть в кресле смертельно усталым, но она зовет: «Папа!» – и вы встаете и идете узнать, чего она хочет.

Риал пристально смотрит на Тома поверх очков.

– Почему бы вам не делить всю работу, кроме профессиональной, пятьдесят на пятьдесят? Так было бы честно. Вы это знаете. Сегодня готовите вы, завтра она. Этим вечером вы укладываете Сильвию спать, следующим вечером это делает Дженси. Пробуйте, тренируйтесь.

– Мне кажется, у мужчин проблемы с пятьдесят на пятьдесят, – отвечаю я.

– Мы не говорим о мужчинах, мы говорим о Томе, – отрезает Риал. – Не превращайте его в класс!

Он спрашивает Тома, имеет ли он что-то против деления поровну.

– Энтропия порой берет свое, и я… – начинает Том.

– Я понимаю, о чем вы, – перебивает Риал. – Инерция, лень. Но тут еще и чувство привилегированности. А это глупо. Потому что пользу вы получаете краткосрочную, а отношения портятся надолго. Давать в ваших же интересах! Научитесь быть семейным человеком! Потому что ваша жена заколебалась!

Я вижу, что лицо Тома медленно сереет, и кладу руку ему на плечо: Не прячься в раковину. Не надо.

Потому что Риал еще не закончил:

– А быть семейным человеком означает, помимо прочего, помогать, когда в этом есть необходимость. Если жена перегружена и вся стряпня и уборка тоже на ней, засучи рукава и помогай!

Я без особого успеха пытаюсь не показывать своего ликования. Почему мы не пошли к семейному психологу раньше?

– Вы правы, – кротко соглашается Том. – И я не хочу, чтобы Сильвия перенимала мою пассивность. Теперь она, как и я, говорит: «Минутку», – когда Дженси просит ее что-нибудь сделать.

Риал фыркает.

– Учится у своего пассивно-агрессивного отца! Она же видит, как вы обращаетесь с Дженси. У меня в приемной так и написано: «Лучший учитель ваших детей – ваш образ жизни».

Он перечисляет три причины, почему мужчины склонны к молчаливому сопротивлению. Они ощущают необходимость устранить причину недовольства женщины, и, когда у них не получается это сделать, они впадают в «сокрушенную прострацию». Они чувствуют себя привилегированными («Не царское это дело»). И никто не научил их справляться со своими чувствами.

– Мальчиков с трех-четырех лет учат заглушать эмоции, – говорит Риал.

И они продолжают подавлять их во взрослой жизни. Психотерапевт Джон Готтман обнаружил, что во время ссор у мужчин чаще, чем у женщин, возникает диффузный физиологический тонус (ДФТ), когда тело в ответ на стресс выдает реакцию «бей или беги». В этом состоянии человеку кажется, что его «накрывает» или захлестывает: неприятно ускоряется пульс, подскакивает давление, и становится трудно обрабатывать информацию, решать задачи и даже слушать (Готтман выяснил, что если сердце испытуемого делает больше 100 ударов в минуту – а у некоторых эта цифра достигала тревожных 168, – тот буквально перестает слышать собеседника). Помимо того что у мужчин чаще возникает ДФТ, их пульс дольше остается повышенным и медленнее приходит в норму.

Поэтому, если во время наших разборок Том внешне напоминает изваяние с острова Пасхи, не стоит исключать, что внутри у него бушует ураган эмоций. (Оказывается, так и есть: после одной нашей небольшой постриаловской стычки я из любопытства измеряю его пульс и вместо обычных 60 ударов в минуту получаю целых 102.)