Джентльменами не рождаются, или Секреты воспитания мальчиков - Наталья Царенко Страница 2

Еще одной тенденцией является делегирование полномочий по развитию и воспитанию своих детей специалистам. Многие современные родители считают, что каждый должен заниматься своим делом: воспитатель – воспитывать, учитель – учить… Жаль, что лишь немногие из них видят свои родительские функции не только в глаголе «родить», но и в чем-то большем: в постоянном контакте с детьми, в общении, воспитании своим примером, в передаче своих знаний и умений. Нет, современные родители отнюдь не глупы и достаточно образованны, чтобы понимать необходимость всего этого. Но вот времени у них нет. И собственного опыта тесного контакта с родителями в детстве также нет: во времена «лихих девяностых» им было не до роскоши человеческого общения.

Зато позитивен тот факт, что современные родители – в основном любящие. Им самим любви чаще хватало, чем наоборот: достались они родителям нелегко, и потому их холили и лелеяли (если средства позволяли), оберегали от проблем и нередко воспитывали по принципу «нам было трудно – пусть хоть дети оторвутся, насладятся благами жизни по полной программе». Так что любви им в детстве было дано с избытком, за редким исключением (что объяснялось чаще всего тяжелым бытом и бедственным финансовым положением, а не нежеланием со стороны родителей). Теперь они эту любовь готовы дарить своим малышам, правда, не всегда понимают как. Они не очень уверены в своем праве устанавливать запреты, так как сами выросли в мире, где все границы рухнули, включая границы стран. И оттого у этого поколения – сложности с дисциплиной и пониманием этих самых границ дозволенного.

Вот в таком непростом обществе мы с вами живем, и поэтому, нравится нам это или нет, наши дети впитывают все то, что витает вокруг них в пространстве, даже если это противоречит тому, что мы хотели бы в них вложить. Однако, чем более здоровая атмосфера в семье, тем более устойчивыми к внешним влияниям растут дети, и поэтому «пенять на социум» – занятие, в общем-то, малопродуктивное, гораздо важнее самим учиться жить так, чтобы ребенок, копируя нас, рос настоящим Человеком. Мы же знаем, что слова в воспитании мало что значат – дети впитывают, словно губка, наши поступки, реакции, эмоции, поведенческие стереотипы, даже те, которые мы прячем поглубже и не хотели бы демонстрировать. И поэтому чем проблемнее общество, тем больше зависит именно от семьи, поскольку никто, кроме нас самих, не несет ответственности за наших детей и никто, кроме нас самих, не сделает их людьми. Да, специалистам за это платят. Но дети-то наши…

А сейчас давайте перейдем к конкретике и постараемся понять, что же такого особенного предоставляет современный социум именно мальчикам, какие показывает примеры, чего ждет, на что ориентирует и чего требует.

– Ответь, что, по-твоему, значит быть мужчиной?

– Ммм… это значит… никогда не унижаться… ни перед человеком, ни перед властью…

И не только это, конечно. Не унижаться – не самое важное. Быть мужчиной – гораздо больше, это значит никогда самому никого не смешивать с грязью – приказом или чаевыми. И даже еще больше – не дать человеку, находящемуся рядом, почувствовать себя униженным.

Прошли те времена, когда мужчиной однозначно считался любой, кто не являлся женщиной. В наши дни даже наличие первичных и вторичных половых признаков – не гарантия принадлежности к мужскому роду, да и само понятие «мужчина» рассматривается теперь не столько в биологическом контексте, сколько в гендерном – психологическом, социологическом, культурном.

И оттого соответствовать требованиям времени современным мальчикам (а тем более – взрослым мужчинам) сложнее, чем всем предыдущим поколениям.

В давние времена люди умудрялись как-то гармонично все в себе сочетать: настоящий мужчина был и мудрецом, и воином, и отцом, и любовником. Но где те цивилизации? Давно забыт их прах, а времена, наступившие после золотой эры человечества, изменили его сильную половину не в лучшую сторону, а скорее в сторону упрощения и разделения сфер влияния, так сказать, в сторону «узкой специализации»: либо ты воин, либо мудрец, либо успешен в карьере, либо «отличный семьянин», – и совместить эти роли в полном объеме в современном мире крайне сложно. Мир требовал все большей отдачи от человека в чем-то одном, да и люди, в сравнении с пракультурами, начинали все менее склоняться к «универсальности».

И вот столетиями все продолжалось просто и сурово: мужчина – это добытчик и защитник. Воин. Даже отчасти завоеватель. Со щитом или на щите, либо ты, либо тебя: такой двоичный мир подразумевал простые решения и простые правила: кто кого.

Однако параллельно существовал другой тип мужчин – монахов, которые отнюдь не хуже рыцарей владели оружием и вообще военным делом (крестовые походы – это, кстати, религиозных орденов сфера, а не рыцарей-романтиков), но главное, они были образованней «воинов», так как в те времена наука в основном была сосредоточена вокруг церкви.

Воин или монах – это еще и раздвоение сексуальных стереотипов: экспансия или умение держать себя в руках, побеждать других или побеждать себя. Это были два альтернативных пути, и каждый в своем роде был почетен. Ни тот ни другой вариант не был универсальным или идеальным, но все же давал свободу выбора, насколько это было возможно в те времена.

Но уже в средние века образование стало привилегией узкого круга избранных (опять же либо имевших отношение к сфере религии, либо входивших в правящие или имущественные элиты), и подавляющая часть населения руководствовалась в качестве критерия мужественности правом сильнейшего – и больше практически ничем, за редким исключением. И сила теперь подразумевалась отнюдь не только физическая. Прав не тот, кто прав, а у кого больше прав: это апогей мировоззрения тех времен – оставшийся, увы, актуальным и до наших дней.

Девятнадцатый век принес уважение к людям науки, и до начала двадцатого столетия культ просвещения, ореол избранности и вектор «к чему надо стремиться» определяли приоритеты так: правильный мужчина был солиден и образован, культурен и обладал тем, что в те времена называли «широтой взглядов» (в совсем ином понимании, нежели сейчас – в контексте кругозора и энциклопедичности, а не в контексте готовности к любым компромиссам или стремлении «попробовать и позволить себе все»).

Но войны, прокатившиеся по европейской цивилизации в первой половине двадцатого столетия, снова поставили на пьедестал мужчину маскулинного, брутального, прошедшего ужасы войны с достоинством.

Правда, ненадолго: технический прогресс обусловил рывок интеллектуального потенциала человечества, а поскольку развитие интеллекта подразумевает и развитие культуры, то уже в 50—60-е годы двадцатого века «настоящие мужчины» снова поделились на два лагеря: физиков и лириков. Что примечательно – воинов в прямом смысле этого слова среди них уже не было, но «дух витал» пока еще. Так или иначе, но настоящим мужчиной, ориентиром для современников был человек образованный, но при этом в чем-то и героический – а как же иначе, с таким-то прошлым, когда практически любая семья имела в своем составе либо героев войны, либо жертв репрессий, прошедших лагеря (или не прошедших и погибших с ореолом тайных мучеников).