Освобождение Сознания - Роберт Прайм Страница 2

В воздухе присутствовало нечто, что-то до боли знакомое, но как это называется – я еще не знал. Само это ощущение, само нахлынувшее на меня понимание, что я знаю это – вызвало у меня переполох.

Я знал, что это. Но не мог назвать.

В легком ужасе от собственных мыслей, я бросился домой с целью узнать об этом больше у своих деда и бабки. С верой в то, что я не ошибаюсь. Я был готов и на худшее: мне всё кажется и это моё воображение.

Задав им вопрос и тыча пальцем в сторону улицы, залитой светом летнего солнца, я задавал предкам один и тот же вопрос – а может ли присутствовать в воздухе некое невидимое глазу разрушительное воздействие? Что это?

– Назовите мне это, как это называется? – требовал я.

Но в ответ было полное, глухое непонимание сути моего вопроса и пустые глаза.

Я начал ругаться на стариков, что они не хотят мне рассказать всю правду. Упорно заставляя их раскрыть мне тайны этого места.

Но видя перед собой пустоту я понял – они не знали. В их черепах не было ничего об этом и то, что я требовал от них – выходило за рамки их мировоззрения. Скорее всего даже испугались за моё здоровье.

И вот, парень, которому семь лет, врывается в дом, с целью узнать, а не могут ли люди сказать мне, где тут по близости производятся ядерные взрывы, может быть? И почему в воздухе присутствуют радиоактивные частицы в малых дозах неестественного для них происхождения?

Сообразив, что я знаю нечто большее, чем знает моё ближайшее окружение, я принял неправильное решение – перестать делиться своими находками, потому что это странные люди, они не знают обычных вещей.

Или, может быть, я снова оказался там, откуда сбежал в прошлой жизни?

Или мне это показалось?

Но немного позже этих событий, когда я затронул ядерную физику, я узнал свои ответы. Те самые ответы. И понял, что я не сходил с ума.

Но с нахождением этого ответа возник и новый вопрос: а появилась бы ядерная физика, если бы она не померещилась мне тогда, еще в семилетнем возрасте?

Однако история убедительно доказывала мне, что наука существовала задолго до моего рождения.

Но не появилась ли вся эта наука, вместе со всей своей историей и записями в книжках, ровно тогда, когда я об этом подумал?

Возможно ли такие временные искажения? Или это были воспоминания из прошлых жизней?

Но почему всё оно появляется перед моими глазами именно тогда, когда я об этом начинаю думать? Ровно тогда, когда я, как будто, вспоминаю об этом?

Вышел на улицу и вдруг «пришло осознание»: «Наличие радиации неестественного происхождения».

Стоп. Как я мог «вспомнить радиацию» в семь лет?

И почему люди об этом не знали, если они здесь давно живут и имели бы прошлые жизни, так сказать?

А может быть эти люди – пустые заведенные куклы, имитирующие бурную жизнь? Может они банальные няньки, которые меня выращивают в этом мире? А что если они мои подчиненные?

Погодите-ка. А откуда у меня такие идеи?

Или всё это – не более чем моё воображение, которое рисует предо мной мир таким, каким я его воображу?

К этому времени я захотел получить решение. И немного позже я обнаружил квантовую физику. Мне нужен был способ объяснения мироздания, который разрушал бы часть ранее сформированных и неработающих стереотипов мышления.

И чтобы вы подумали? Я получил её в моей жизни. Со всей историей. С кучей народа, которые её изучают и делают классные опыты и имеют объяснения того, что я искал!

Не понял. Как это?

Я вижу только то, на что направляю своё внимание? Или же оно само появляется точно тогда, когда я о нём подумаю?

Что-то во всем этом было не так.

И моему пытливому уму предстояло в этом разобраться.

Пожалуй, читателям этой книги будет трудно представить, что в прошлом веке существовали в домах такие добрые рыжие насекомые – тараканы.

Так вот эти самые штуки жили и в деревнях и в городских квартирах. Я помню, как моя мать гневалась на соседей, приезжавших из дружественных стран, которые завозят их. И то, что живут эти насекомые в «стояках».

Я видел их на кухне, когда включал ночью свет и они разбегались в разные стороны снося на пути своих сотоварищей. Как они по головам друг другу ходили, тоже видел.

Вы помните таких парней, жрущих в темноте хлеб? Нет?

Кто помнит, тот увидится вдвойне этой моей истории.

Был на дворе двухтысячный год. Я жил в нормальном городском доме, в нормальной квартире, в городе индустриальной эпохи.

«Стасики», как мы их ласково называли, жили вместе с нами. Голодными не были ни они, ни мы. Но хлеб мы заворачивали в пакетики, а не клали их в хлебницу, как считалось правильным.

Однако я вышел на кухню и увидев банду рыжих зверей ползающими по замечательному хлебу. Внутри пакетика. Окинул их своим взглядом и понял, что пора это прекращать. Мысленно попрощался с ними, но у меня не было технических средств. Я не знал как уничтожить их всех, но я просто решил, что их больше нет, достаточно! И точка.

В эту же минуту на кухню зашел второй человек, который и стал случайным наблюдателем этой истории.

Я вслух говорю:

– Видишь рыжих?

– Да.

– Скоро их не будет. Совсем и везде, – отрезал я, – они мне надоели, – с уверенность владельца мира сказал я.

В ответ увидел вытаращенные глаза и подозрительное молчание, которое можно было интерпретировать как угодно, но только не в мою пользу. Но мне было наплевать – я уже решил.

Через две недели эти самые тараканы вдруг, совершенно внезапно, исчезают по всей стране. Так, как будто их кто-то вырезал лично, каждого. Или, может быть, кто-то массово занялся их уничтожением и сделал это, завалив подвалы химикатами.

Но нигде об этом я не смог найти ничего, отвечающего на мой вопрос «Как это произошло?». Никто никогда не занимался этой проблемой. Я помню только мельком написанный кем-то вопрос «А куда они делить?» в каком-то блоге. И ни одного вразумительного ответа.

И я сам спрашивал у людей – у тебя были домашние насекомые, которые ночами шуршали и бегали везде?

«Были», отвечали они.

А сейчас есть? «Нет», отвечали они.

А куда делись? «Не знаю, но их нет», отвечали они.

И вы хотите сказать, что вы не удивились, что они пропали? Вот так, взяли и исчезли и это нормально, порядок вещей?