Американские дети играют с удовольствием, французские – по правилам, а русские – до победы. Лучшее из систем воспитания разных стран - Ольга Маховская Страница 2

Интерес родителей к практикам воспитания в других странах указывает на определенную зависть – мы хотим позаимствовать методики, подсмотреть приемы, как вырастить образованных, счастливых и состоятельных людей. Но это хорошая продуктивная зависть, которая расширяет горизонты, а не злобно сужает зрачок.

Солидарность и взаимообмен между воспитателями развиваются на фоне исторически сложившегося противостояния между тремя лидерами в мировом символическом пространстве, законодателями приоритетных направлений, хранителями традиций и первооткрывателями технологий.

В советские времена европейцы ходили в друзьях и соратниках у американцев, олицетворяя свободу и демократию во всем мире, каждый на своем полушарии. Вместе они противостояли «красной заразе», «империи зла», участвовали в смертельном соревновании под названием «гонка вооружений», которую теперь бы сравнили с игрой-стрелялкой, симулятором с ограниченным запасом жизней и ресурсов.

Но все равно, первое, что делают «настоящие» американцы, добравшись до Парижа, так это начинают искать свой «Макдоналдс», чтобы, наконец, поесть. Если спросить американца, вернувшегося из Европы: «Ну и как?», он ответит с интимной доверительностью, требующей сочувствия: «Макдоналдсы» во Франции хуже американских. Не те продукты. Я чувствую, что много холестерина».

Образные сравнения рядовых американцев чаще носят гастрономический характер. Их интерес к французской кухне не случаен. По мере того, как население России набирает в весе, нам их образность становится все ближе.

Помню, в начале перестройки, когда мы буквально голодали, из-за чего выглядели, видимо, особо одухотворенно, мой американский коллега, специалист по русской поэзии Лэрри, наверное, чтобы сделать мне приятное, сказал:

– Мне нравится Мандельштам. Когда я его читаю, я чувствую, как по горлу растекается чистый мед!

Меня чуть не вывернуло наизнанку. От предложения съесть великого покойного поэта…

Из-за этноцентризма европейцев, о которых еще недавно говорили как о рыцарях древней цивилизации – Старого Света, в Америке их до сих пор называют «еврососисками». Сосиска в данном случае олицетворяет гибкий, податливый хребет европейца, который еле держится на ногах и не тверд в своих решениях. Их называют также «евронытиками», «евроидами», «европниками». Слово «геморрой» стало активным синонимом для всех дел с европейцами.

Стоило укреплять евро, чтобы тратить их на витиеватую, бестолковую и безрезультативную дипломатию, вино, отдых, бюрократию и социальные программы. Вот кто настоящий иждивенец и паразит на мировом теле. Сексуальные коннотации обвинений сводятся к одному: американец – полноценный гетеросексуальный самец, а европеец – это конченый голубой или Eu-nuch – евнух. Французов кроют так часто и повсеместно, что, кажется, достаточно произнести слово «француз», чтобы кабак взорвался от гогота здоровых, краснолицых «ковбоев».

Смягчает американский антиевропеизм счастливое невежество американцев, чьи познания о Франции сводятся к тому, что это «где-то далеко».

Антиамериканизм во Франции уходит корнями в презрение к Англии и всему англосаксонскому. Активистская стратегия хороша в бейсболе, но подводит в частной жизни, считают французские обыватели. Чтобы что-то выросло – от кактуса до большого чувства, – нужно уметь брать паузы, ждать, тихо восхищаться, млеть, то есть периодически вести себя пассивно.

У нас, русских, амбивалентная психология. С одной стороны, «Поспешишь – людей насмешишь», с другой – «Под лежачий камень вода не течет», «Без труда не вытянешь и рыбку из пруда».

Правда, последние пословицы звучат скорее как уговоры, наконец, подняться из положения лежа и хоть что-нибудь сделать.

Надо сказать, что имперские амбиции французов давно воплощаются главным образом в символической плоскости, нацелены на умы потребителей.

Никто лучше французов не научился торговать образованием, воспитанием и манерами.

Они первыми стали торговать воздухом, нематериальными ценностями. Причем опережают они нас и американцев в гуманитарной сфере, оценив ее перспективность: какими бы развитыми ни были технологии, определять их развитие будет человек. Русские и американцы продолжают конкурировать в сфере новых технологий, понимая под научно-техническим прогрессом именно технический прогресс.

Интересно, что первые сеансы психоанализа и первые сеансы кино прошли именно в Париже в 1889 году. Франция увидела в кино гуманитарную технологию, Америка – информационную. Американцы активно практикуют психотерапию, чтобы стать еще более эффективными менеджерами. Французы ходят к терапевту, чтобы гармонизировать жизнь в целом и отношения с близкими людьми. Русские приходят к психологу часто только затем, чтобы научить его жить.

Антиевропеизм американцев носит скорее характер ситуативно обостряющегося колита, аллергии на протестные движения со стороны «дряхлых европейцев», которые вместо того, чтобы тихо сидеть себе в домах престарелых, пытаются влиять на погоду на улице выкриками и демагогией. Американцы, недолго думая, начинают действовать. Бездействие и отсутствие инициативы дома, в школе, в офисе, на улице, в постели считается в Америке тягчайшим грехом. Даже маргиналы, вроде Форреста Гампа или Макмерфи из «Полета над гнездом кукушки», могут вызвать восхищение и снискать национальное признание, если они хоть куда-то двигаются.

Но внешний вид, психологическая устойчивость и выдержка французов, их умение выигрывать переговорные марафоны, соблюдая букву закона, вызывают уважение даже у американцев. О том, какой воли требует внешне созерцательное и высокомерное поведение французов, можно судить по мгновенной, как бросок кобры, реакции на любое поползновение на территорию, капитал и власть французского гражданина. Бескомпромиссно, мощно, точечно. Если спросить рядового американца, с чего бы он начал свое путешествие по Европе, тот, скорее всего, ответит: «С Франции!»

Бытовому (кстати, мужскому, агрессивному по характеру) этноцентризму во всех разновидностях приходит на смену женская солидарность и взаимопомощь.

Эта книга в своей стратегической, концептуальной части адресована нашим папам. Они привыкли оценивать любое событие в планетарном масштабе. А в своей тактической, методической части – мамам, которые ждут подсказки на каждый день, для конкретного случая, потому что озабочены тем, чтобы их ребенок вырос воспитанным и благополучным.

Книги о воспитании, о взаимоотношении между полами пишут женщины. Мужчины мыслят отдельностями, им важно разделить территории. Женщины мыслят связностями, им нужен избыток коммуникаций, информации, поддержки и открытая перспектива, чтобы они чувствовали себя спокойно.

Независимые, критически мыслящие родители, чуткие к культурному разнообразию, смогут отринуть занавес из негативных стереотипов и начать внимательно изучать системы воспитания в странах, достижениями которых восхищается весь мир.

Осознать различия между американской и французской (европейской) системой воспитания чрезвычайно важно, потому что россияне очевидно тяготеют к американскому образу жизни с его идеями личного успеха и неограниченного обогащения и в то же время рассчитывают воспитать гармоничных и умиротворенных, как европейцы, детей.