Психология совести. Вина, стыд, раскаяние - Евгений Ильин Страница 2

В то же время древнегреческие философы говорили о таком феномене деятельности сознания, который связан со стыдом. Это проявление совести выражалось словом «айдас» – стыд перед другими. Платон объяснял стыд требованиями окружающей социальной среды. Он понимал стыд как страх перед другими, страх дурной славы.

Аристотель тоже акцентировал внимание на социальности стыда. Он говорил, что есть вещи, постыдные «по общей договоренности», и вещи, постыдные «по существу». Любовь подталкивает людей к совместному познанию вещей и явлений, постыдных по существу. Для него стыд – не добродетель, а страсть, так как она сопровождается телесными явлениями (например, покраснение). Аристотель полагал, что эта страсть – удел молодых людей. Зрелый человек, обладая опытом и зрелым мышлением, способен сдерживать страсти и не совершать дурные поступки. Следовательно, ему нет надобности стыдиться.

Делающий постыдное должен прежде всего стыдиться самого себя.

Демокрит

Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что не согласно с правдой. Соблюдай это самое важное, и ты выполнишь всю задачу своей жизни.

Марк Аврелий

Термин «совесть» как существительное впервые появляется у стоиков. Сенека говорил о чистоте совести как источнике самоудовлетворенности и об укорах совести как наказании за проступки. Сенека и Эпиктет обращают внимание на важность указаний совести и на относительно малое значение мнения ближних. В то же время греки подметили, что совесть – не всегда непреложный указатель правильного пути, что существуют и ошибки совести.

Древние китайцы говорили, что человек без стыда не является человеком. Они считали, что человек, ощущающий стыд, не будет подвержен искушению деньгами и не спасует перед опасностью. Он скромен и добродушен, уступает другим, берет только то, в чем нуждается. Чувство стыда является предпосылкой наличия у него моральной совести.

Конфуций говорил, что «человек должен ограничивать свое поведение понятием стыда» и что «ощущать стыд сродни мужеству». Когда человек обладает стыдливостью, он будет достаточно смел, чтобы противостоять своим ошибкам, будет стремиться к высокой нравственности, иметь силы победить ошибки. Стыдливость – акт храбрости, говорили в Древнем Китае.

Ученый Лу Кунь, живший во времена династии Мин, писал: «Даже угроза пяти пыток не может сравниться с ощущением стыда». Самое строгое уголовное право и самое ужасное наказание не сможет научить чувству стыда. Лу Кунь полагал, что научить людей ощущать стыд намного важнее, чем применять серьезные наказания. Этот способ намного эффективнее в предотвращении преступлений, чем наказание людей после того, когда они совершают их.

Один из последователей Конфуция, Мэн-цзы, утверждал, что люди рождаются с совестью, с понятием стыда и представлением о том, что является правильным, а что нет. Эти качества являются семенами добра, преданности, пристойности и мудрости. Человек с чувством стыда будет приумножать свою нравственность, сталкиваясь с соблазнами славы или богатства.

В странах Европы базой для создания учения о совести стало христианство. В нем совесть трактуется как Божия сила, как показатель нравственной обязанности, в первую очередь обязанности перед Богом. О совести говорится в посланиях апостола Павла. Например, в Послании к римлянам (XIII, 5) апостол Павел рекомендует послушание властям не только из страха наказания, но «и ради совести». Он признает рост совести и понимает совесть не только как явление религиозной жизни, но говорит о совести как ценностном сознании человека вообще и отмечает, что у придерживающихся разной веры и совесть различна (1 Кор. 8:7,10), а потому совесть нуждается в христианском очищении (Евр. 9:14), достигаемом благодаря вере и любви. Иоанн Златоуст первый заговорил о свободе совести; он указывал, что совесть – это путеводитель для достижения добродетели.

В Средние века значительное место совести отводится в схоластической [2]литературе, но не столько общему вопросу о природе совести, сколько казуистическому решению частных случаев.

В практических руководствах, рассматривающих различные житейские случаи и коллизии чувства долга с наклонностями, совесть изображалась как изменчивое и условное начало; для объяснения этого начала схоласты придумали незыблемую основу, которую обозначили словом «синдерезис» – противопоставления консциенции. Фома Аквинский считал совесть (в смысле синдерезиса) основным свойством, из которого проистекают принципы человеческой деятельности. Синдерезис представляет собой врожденный орган безошибочных нравственных принципов, на который опирается всякое нравственное суждение. Консциенция же есть сложная деятельность, суждения которой часто оказываются ложными.

Это схоластическое учение положило начало разногласию, существующему в двух различных взглядах на возникновение совести. Схоластика занималась главным образом ошибками совести и признавала лишь scintilla – слабую искру божественного света в человеке.

В эпоху Реформации схоластическая философия была устранена, а вместе с ней исчезло учение о двойной совести (синдерезисе и консциенции). Заговорили о правах совести, а в эпоху Просвещения – о свободе совести, которая была провозглашена как принцип, из которого вытекало требование веротерпимости. Совести в учениях о нравственности стало отводиться видное место.

В Новое время категория совести приобретает большое значение в этике. Философы-материалисты XVII–XVIII веков, как правило, приходят к релятивистскому истолкованию совести [3]. Социальная концепция совести впервые серьезно разрабатывалась Д. Локком [4]и французскими материалистами XVIII века. Локк исходил из факта относительности причин актуализации совести и ее приобретаемости, он писал: «Если мы бросим взгляд на людей, каковы они есть, то увидим, что в одном месте одни испытывают угрызения совести из-за совершения или несовершения поступков, которые другие в другом месте считают достойными». Аналогичную мысль высказывает Гольбах, хотя он не отрицает того, что «совесть – прерогатива личности» [5]. Он определяет совесть как «оценку, которую мы в своей собственной душе даем своим поступкам» [6].

Немецкий философ Иммануил Кант писал, что совесть есть не что иное, как непосредственное сознание нашего определенного долга. Иоганн Готлиб Фихте признавал двойную совесть – прирожденную и эмпирическую.