Интуитивное питание. Как перестать беспокоиться о еде и похудеть - Светлана Бронникова Страница 20

О механизмах эмоционального переедания

Согласно психосоматической теории Hilde Bruch, эмоциональное переедание встречается у тех людей, которые сигналы неудовлетворенности со стороны тела и негативные эмоции принимают за чувство голода и истощение. Bruch описывает это как сниженное интероцептивное осознавание (слабое понимание того, что происходит с собственным телом) и высокий уровень алекситимии (невозможность выразить чувства в словах).

Результаты эксперимента, проведенного с девушками-студентами Университета Наймеген, подтверждают это. Уровень неспособности описать собственные чувства измерялся по шкале алекситимии. Половина испытуемых была приведена в состояние эмоционального возбуждения сообщением, что они должны выступить перед группой специалистов-экспертов. Другая половина была приведена в состояние эмоционального покоя: их попросили представить себе, что они поглаживают мягкие лоскуты ткани. Затем обеим группам предлагались сладкие крекеры – якобы, что они попробовали их и оценили вкус, но на самом деле учитывалось, кто сколько съел. Студенты, не бывшие алекситимиками, съедали, как и ожидалось, меньше крекеров в состоянии, когда они нервничали. Но студенты, бывшие алекситимичными, съедали больше крекеров в нервном состоянии – и это нетипично.

Согласно Bruch, недостатки родительского воспитания являются фактором риска для развития эмоционального переедания. Это было подтверждено в Наймегенском исследовании подростков. Психологическое давление со стороны матери или отца в комбинации с генетической предрасположенностью приводили в течение 4-х лет к возрастанию уровня эмоционального переедания. Психологическое давление измерялось опросниками, содержащими вопросы: «Моя мать/отец ведет себя холодно и недружелюбно, если я делаю что-то, что ей/ему не нравится» и «Если я получаю плохую оценку, моя мать/отец ведут себя так, чтобы я почувствовал себя виноватым».

Говоря о генетической предрасположенности, мы имеем в виду ген рецептора допамина D2 (DRD2). Здесь был рассмотрен специфический генетический вариант, при котором обнаруживается недостаточность допамина (допамин – это нейротрансмиттер, отвечающий за переживание удовольствия). Этот «рискованный» ген встречается довольно часто, он обнаружен примерно у трети европейцев. Сам по себе он никак не влияет на нарушения питания, но в комбинации с контролирующим типом воспитания этот ген приводит к развитию эмоционального переедания.

Родителям нужно стремиться к открытому, теплому, неманипулятивному стилю воспитания – и это станет профилактикой развития эмоционального переедания, а значит, лишнего веса и ожирения.

Что же делать, если вы выросли в неблагополучных условиях? Отдавать себе отчет, что старые травмы нуждаются в проработке и что это может оказать решающее влияние на эмоциональное переедание, а значит, и на снижение веса.

В исследовании подростков ген рецептора допамина не имел прямого влияния на развитие эмоционального переедания. Исследователь мозга Norah Volkow обнаружила непосредственную связь эмоционального переедания (измеренного с помощью НОПП) и уровня допамина в головном мозге – в области головного мозга, называющейся дорсальный стриатум и отвечающей за принятие решений и процессы вознаграждения. Это исследование было проведено на 10 здоровых испытуемых, и уровень допамина в мозге измерялся с помощью позитронно-эмиссионной и компьютерной томографии.

Томография высокоэмоциональных едоков демонстрировала дефицит допамина, тогда как у низкоэмоциональных едоков уровень допамина был в норме. Эмоциональные едоки переедают для того, чтобы компенсировать недостаток допамина, чтобы прийти в хорошее расположение духа.

Из исследований животных известно, что крысы и обезьяны, которые были подвергнуты хроническому стрессу и впоследствии получали высококалорийную еду, реагировали снижением (вместо нормативного повышения) уровня кортизола (кортизол – гормон, выделяющийся в организме во время стресса). На людях эксперименты, сравнивающие уровень кортизола вследствие стресса и потребление пищи у высоко– и низкоэмоциональных едоков, еще не проводились.

Чтобы получить представление о том, что же происходит с людьми, были проведены исследования студентов женского пола, обнаруживших экстремально высокие и экстремально низкие значения по шкале НОПП. Испытуемых просили прийти в лабораторию дважды: один раз для контрольного измерения и один раз – для измерения в условиях стресса. Контрольное измерение состояло в оценке различных образцов ткани, меха, шелка и так далее, так как от этого студенты приходили в исключительно спокойное состояние, как показали предыдущие тестирования. Второе измерение состояло в выполнении Трирского Теста Социального Стресса: нужно было произносить речь в присутствии жюри из двух человек, одетых в белые докторские халаты и стоявших с лицами покерных игроков, балансируя при этом на доске wii, после чего следовало сложное задание на обратный счет. Этот тест, актуализирующий страх перед публичными выступлениями, переживался большинством студентов как исключительно стрессовый, что подтверждали измерения уровня настроения и уровня кортизола. В стрессовый день студенты демонстрировали пик и в контрольный день провал по этим показателям. В оба дня студенты получали во время заполнения опросника коробку с едой: виноград, сосиски, M’&M’s и сливочное печенье. Интересно было посмотреть, в чем будет разница в съеденном.

Что же обнаружилось? Низкоэмоциональные едоки демонстрировали типичную реакцию стресса: они ели меньше в стрессовый день, чем в спокойный день. Высокоэмоциональные едоки демонстрировали атипичную стрессовую реакцию. Они съедали больше в стрессовый день, чем в спокойный.

Низкая продукция кортизола может быть следствием стрессовых событий жизни в ранние детские годы, например, если родители покидают ребенка, или ребенок живет в эмоционально спутанной ситуации, переживает физическое или сексуальное насилие. Такие события, как нам известно из другого исследования (Gold & Crousos 2002), приводят к перманентным изменениям в головном мозге и вследствие этого формируется обратная стрессовая реакция: низкая реактивность гипоталамо-гипофизарно-адреналового комплекса, вместо нормальной реактивности, и низкая продукция кортизола. Симптомами этого состояния является высокая потребность в сне, причем сон обычно плохой, некачественный, не приводящий к отдыху, и повышенная потребность в пище.

Отправной точкой являются травматические для ребенка события в детстве – таковым может стать и длительная госпитализация без матери, и эмоционально холодное, дистантное отношение родителей, и раннее помещение в детский сад или ясли, к которому ребенок оказался не готов. Эти события формируют у ребенка так называемый небезопасный тип привязанности. При небезопасном типе привязанности ребенок «не может положиться» на мать, так как у него есть опыт, когда она покидала его или дистанцировалась от него. Поэтому такие дети не расстраиваются, когда мать уходит (для младенца здоровой является как раз обратная реакция), а при возвращении матери сопротивляются контакту с ней.

Развитие ребенка в рамках небезопасного типа привязанности приводит к перманентным изменениям головного мозга, а именно одного его отдела: гипоталамо-гипофизарно-адреналового комплекса (ГГАК). Функция этого отдела проста: реагировать на любой стресс, физический или эмоциональный, выбросом определенных гормонов, регулирующих деятельность организма в условиях стресса – помогающих ему бежать или сражаться. В норме ГГАК с этим прекрасно справляется – в ситуации страха у нас расширяются зрачки, кровь приливает к мышцам, сердце начинает колотиться, дыхание учащается, аппетит пропадает, и ответственность за это несут ряд гормонов, в частности кортизол.

Конец ознакомительного фрагмента