Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер Страница 23

Механизм привыкания играет важную роль в преодолении тревоги и страха, так как риски окружают нас везде и всюду. Принимая утром душ, вы рискуете поскользнуться, упасть и сломать себе шею. Съев вареное яйцо на завтрак, рискуете отравиться. Отправляясь на работу на автомобиле, вы можете попасть в аварию. Если вы идете на работу пешком, то есть шанс попасть под автобус, получить сердечный приступ или стать жертвой падения астероида. Несомненно, вероятность любого из этих ужасных событий крайне мала, поэтому непрестанно беспокоиться об этом – пустая трата ментальных и психологических ресурсов. Нужно научиться отключаться. В этом нам и помогает механизм привыкания.

Джейн Гудолл [12], изучая жизнь и повадки шимпанзе, неподвижно сидела и часами наблюдала, как приматы занимаются своими привычными делами. Это было возможно только потому, что шимпанзе полностью игнорировали ее присутствие. Чтобы этого добиться, Гудолл приходилось день за днем, месяц за месяцем приходить и садиться на одно и то же место, до тех пор, пока тревога и любопытство животных не сошли на нет и они не перестали обращать на нее внимание. Аналогичный процесс происходит и у других видов животных. Пока я пишу эти строки, у меня на подоконнике сидит каролинская белка и с аппетитом уминает птичий корм, не проявляя ни малейшего интереса к большому существу, расположившемуся в кресле в каком-то метре от нее. Птицы, для которых этот корм предназначен, тоже не обращают внимания, когда я выхожу в сад, но если бы я решил рассмотреть их в лесу, мне понадобился бы бинокль. Что касается человека, просто вспомните ту мертвую хватку, с которой вы вцепились в руль, когда в первый раз выехали на скоростную магистраль, а теперь на той же дороге зеваете от скуки. Если бы вас спросили, насколько опасно вести автомобиль по автомагистрали, ваши ответы в первый раз и сейчас явно отличались бы. Это сила привыкания в действии.

Эффект привыкания обычно действует отлично. Проблема с ним, как и со всем, что делает наше подсознание, в том, что он не учитывает научные объяс­нения и статистику. Если вы курите на протяжении многих лет и не видите конкретного вреда от этого, сигареты не будут казаться вам опасными. Ситуацию не изменит даже предупреждение врача, так как оно будет направлено рациональной части вашего сознания, которая не контролирует ваши чувства. Эффект привыкания также объясняет, почему некоторые люди уверены в том, что вполне безопасно управлять автомобилем в пьяном виде, не пристегиваться ремнем безопасности и не надевать шлем при езде на мотоцикле. И если вы уже долгие годы спокойно и счастливо живете в уютном испанском городке, то вряд ли будете задумываться, что он построен на склонах третьего по величине в мире активного вулкана.

При всей кажущейся рациональности списка факторов риска, составленного Полом Словиком, его польза ограничена. Проблема та же, что ставит под сомнение результаты фокус-групп. Люди знают, что им нравится, чего они боятся и так далее. Но что служит источником их суждений? Как правило, подсознание – Внутренний голос. Суждение может быть принято в том виде, в котором его предложил Внутренний голос, или же может быть модифицировано рациональной частью сознания – Разумом. В обоих случаях ответ на вопрос, почему люди чувствуют именно так, а не иначе, по крайней мере частично определяется Внутренним голосом. Внутренний голос – это черный ящик, и Разум не имеет возможности заглянуть внутрь него. Когда исследователь спрашивает респондента, почему он так, а не иначе воспринимает риск, то он обращается не к Внутреннему голосу, а к Разуму.

Если бы Разум на вопрос исследователя отвечал бы скромным: «Я не знаю», это было бы одно дело. Но Разум обязательно стремится все рационализировать. Если у него нет ответа, он его придумает.

Есть множество доказательств рационализации, но самыми запоминающимися – и определенно самыми странными – стала серия экспериментов нейропсихолога Майкла Газзанига, направленных на изучение синдрома «расщепленного мозга». В норме правое и левое полушария головного мозга взаимосвязаны, и между ними ведется двусторонняя коммуникация. Один из способов лечения тяжелой формы эпилепсии состоит в разделении полушарий. Пациенты с синдромом «расщепленного мозга» действуют вполне нормально, но ученые задались вопросом: а что, если полушария обрабатывают разные типы информации и каждое из них может знать что-то, о чем неизвестно другому? Этот вопрос начали изучать, например давали пациентам читать информацию только одним глазом. В ходе одного из таких экспериментов Майкл Газзанига проинструктировал правое полушарие пациента, чтобы тот встал и пошел. Пациент встал и пошел. Газзанига спросил у пациента, куда он идет. За рациональность и логику отвечает левое полушарие, и хотя оно понятия не имело, что делает пациент, тот немедленно ответил, что он хочет содовой. Разные варианты этого эксперимента всегда приводили к аналогичным результатам. Левое полушарие быстро и искусно на ходу придумывало объяснения, вместо того чтобы признаться, что понятия не имеет, что происходит. И человек, произносящий эти объяснения, верил каждому своему слову.

Когда испытуемый объясняет исследователю, насколько опасной он считает ядерную энергию, его слова, вероятно, служат достоверным отражением его чувств. Однако, когда исследователь спрашивает, почему он так чувствует, его ответ, скорее всего, будет не совсем точным. Так происходит не потому, что он пытается кого-то обмануть, а потому, что его ответ – это в некотором роде сознательная рационализация его бессознательного суждения. Таким образом, возможно, правда, что, когда речь идет о ядерной энергии, людей тревожат факторы риска, изложенные в списке Словика. Или, может быть, это опять-таки Разум пытается рационализировать суждения Внутреннего голоса. Правда в том, что мы не знаем, в чем правда.

Список Словика был и по-прежнему остается важным инструментом в масштабном и растущем бизнесе оценки риска и информирования о нем, так как он позволяет аналитикам оперативно составлять описание любой опасности. Техногенная или природная? Насколько мы добровольно рискуем? Эта упрощенность проникла и в СМИ. На список Словика опираются в газетных и журнальных статьях, посвященных теме риска, словно он объясняет все, что нам нужно знать о том, почему люди реагируют на одни виды опасности и не реагируют на другие. При этом сам Пол Словик признавал, что у его списка есть ограничения. «Этот список был составлен в середине 1970-х годов. На тот момент мы были в самом начале нашего научного пути, у нас не было истинного понимания механизмов работы бессознательного. Согласно нашему подходу, именно так люди подходили к оценке рисков – рационально и осознанно».

В итоге Словик и его коллеги нашли способ преодолеть эти ограничения при помощи двух важных аспектов. Первым ключом стало слово страх. Словик обнаружил, что понятие страха – простого первобытного ужаса – непосредственно связано с несколькими другими пунктами списка, в частности вероятность катастрофы, свобода выбора и баланс интересов. В отличие от других пунктов списка, эти содержат эмоциональную составляющую. Кроме того, Словик выяснил, что сочетание этих характеристик, он назвал его «фактором страха», пожалуй, самый эффективный инструмент прогнозирования реакции людей на определенный вид деятельности или технологию. Другими словами, в сознании людей проводится не только холодный, рациональный анализ.