Смотреть и видеть. Путеводитель по искусству восприятия - Александра Горовиц Страница 3

По общему мнению, занятие это довольно трудное. В XIX веке немецкий психофизик Густав Фехнер так описывал свои физические ощущения, когда он на чем-нибудь сосредотачивался: “направленное вперед напряжение в глазах”. (А при слушании он чувствовал “направленное вбок напряжение в ушах”.) Американский ученый Уильям Джемс, отец современной психологии, заявлял, что, сосредоточившись на воспоминании, он чувствует, как глазные яблоки “перекатываются туда-сюда”, будто фокусируясь на скоплениях нейронов внутри головы. Пытаясь выяснить, как люди воспринимают феномен внимания, физиологи обнаружили, что школьные учителя, объясняя ученикам, как сосредоточиться на изображении, советуют “неподвижно смотреть на него, как при съемках кинокамерой”. Концентрироваться, сосредотачиваться – все это воспринимается как занятие, требующее значительного напряжения сил. Сиди неподвижно, не моргай и сосредоточься!

Когда вам нужно прочитать сложносочиненное предложение или расслышать то, что вам по секрету шепчут на ухо под грохот проезжающего грузовика, вы быстро погружаетесь в то состояние мыслительного напряжения, которое описывали Джемс и Фехнер. Вы принимаете характерную позу внимания. Читая, вы хмуритесь и щуритесь, будто пытаясь лучше разглядеть слова. Слушая, вы наклоняетесь к собеседнику, опустив глаза, чтобы не отвлекаться на зрительные раздражители, и приоткрываете рот. Вы напряжены: ноги поджаты, руки слегка сжаты в кулаки, плечи приподняты. Вы удивительно неподвижны, будто шум, издаваемый вашими мышцами, может заглушить шепот собеседника.

Все это способствует концентрации в момент разговора, однако никак не помогает во все остальное время. Нужно разобраться в том, что такое внимание. Что это – умение, склонность, навык? Что отвечает за внимание: специальный отдел мозга – или глаза и уши? У психологов нет четкого ответа на этот вопрос. Мы с легкостью пользуемся словом “внимание” и понимающе киваем, когда кто-нибудь заводит о нем речь. Но не странно ли обсуждать то, что неизвестно чем является и непонятно где локализовано?

Конечно, все и так знают, что такое внимание, утверждал сто лет назад Джемс. Может, и так. Впрочем, замечу, что сам Джемс посвятил шестьдесят страниц своего психологического опуса рассуждениям о том, что же это такое.

Модель, давно используемая психологами, основана на идее “прожектора”, который выхватывает из тьмы интересующие нас вещи, наводя на них фокус, а все ненужное оставляет в темноте. Эта аналогия заставляет меня чувствовать себя спелеологом с фонариком на лбу, который видит лишь то, что прямо перед его носом. Это сравнение не совсем верно, поскольку в реальности человек почти всегда может сказать, что именно он видит боковым зрением. К тому же “прожектор” не избавляет нас от игнорирования множества деталей того, на что мы якобы внимательно смотрим.

Поэтому лучше подумать о проблемах, для решения которых эволюция породила это самое внимание. Первая проблема обусловлена самой природой. Мир переполнен отвлекающими факторами. Здесь неимоверное количество объектов: и ярко окрашенных, и крупных, отбрасывающих тень, и быстро движущихся, и приближающихся к нам, и издающих громкие звуки, и необычных, и пахучих. Эта какофония ждет сразу за дверью дома. Если кто-нибудь встретит нас на улице и спросит: “Как жизнь?”, точный ответ дать будет непросто. Можно начать так: “Мои глаза радуются великолепию красок. Нас окружают невероятно огромные каменные башни. Время от времени мимо проносится гора металла и пластмассы. Меня обгоняют хаотично движущиеся фигуры с размытыми лицами. Над моей головой носятся небольшие компактные объекты. Откуда-то слышится гул; фигуры с размытыми лицами издают прерывистое бормотание; шумят каменные башни. Мое обоняние привлекает запах чего-то спелого и запах чего-то гниющего…”

Вместо этого мы говорим: “Да так… Ничего особенного”.

Честно говоря, ничего довольно точно описывает количество вещей, которые мы замечаем. Один из способов разрешить проблему “пестрой, шумной хаотической смеси”, с которой сталкивается младенец, приходя в мир – это игнорировать большую ее часть. Проходят дни и недели, мы взрослеем и научаемся справляться с этим беспорядком, просто не обращая на него внимания. К тому времени, когда мы начинаем самостоятельно выходить из дома, мир систематизирован, а наполняющие его объекты классифицированы и “приручены”. Еще несколько лет – и мы уже умеем воспринимать улицу, на самом деле почти не видя ее.

Вторая проблема заключается в том, что даже игнорируя большую часть окружающего мира, мы все равно способны воспринимать лишь небольшую его часть. Мощность наших сенсорных систем ограничена и в объеме информации, и в скорости ее обработки. Свет, который мы видим – видимый свет, – это невообразимо малая часть спектра, а то, что мы слышим – малая доля того, что можно услышать. Наши глаза, как и другие сенсорные органы, в конкретный момент могут обрабатывать лишь небольшое количество информации: чтобы преобразовать световой сигнал в электрический, нейронам требуется изменить структуру своих пигментов. В момент, когда это происходит, клетка больше не реагирует на свет. А то, что не попадает внутрь глаза, мы не видим. И хотя мы со своими невероятно крутыми мозгами представляем собой огромные процессоры для параллельной распределенной обработки данных, у наших вычислительных мощностей тоже есть рамки. Самые лучшие компьютеры не умеют думать как человек (во всяком случае пока), но информацию они все же обрабатывают гораздо быстрее нас. К счастью, не все в мире одинаково информативно или важно, так что нам и не нужно видеть все.

Вот если бы у нас была система, позволяющая видеть лишь то, что действительно стоит видеть…

…и она у нас уже есть: это внимание. Система, позволяющая игнорировать ненужную информацию, разбираться в потоке визуального и звукового шума, разрешает все эти проблемы. Хотя кажется, что объекты окружающего мира кротко ждут, пока их озарит свет нашего взгляда, на самом деле они соперничают за наше внимание. Внимание – это целенаправленный и бескомпромиссный фильтр. Он определяет, что важно для нас в данный момент, и заставляет замечать лишь это, и ничего, кроме этого. Зачем утруждать себя сортировкой элементов визуального ряда? Эволюция предлагает простое объяснение. Некоторые объекты можно съесть, а другие объекты могут съесть тебя. В самом простом случае организм должен уметь распознавать объекты этих двух категорий. Примитивному организму, возможно, ничего иного и не нужно. Бактерии все равно, сочетается ли ваша оранжевая рубашка с розовыми брюками. Едва уловимая, но важная разница между запахом потных ног и запахом лимбургского сыра (которая едва ли заметна кому-то, кроме сыроделов) недоступна отважным бактериям, которые с удовольствием селятся и там, и там. Для древнего человека, жившего в саванне, умение распознавать запах (например льва) имело первостепенное значение. В результате у современного человека сохраняется особый тип внимания – бдительность, – которая помогает организму быть настороже и в случае появления льва пуститься в бегство. Для современного человека актуальнее способность вовремя кивать, слушая на вечеринке собеседника, увлеченно рассказывающего что-то, и одновременно игнорировать все остальные разговоры в комнате (разумеется, кроме тех, в которых прозвучало ваше имя). Для этого есть другой вид внимания – избирательное.