Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы - Яна Афанасьева Страница 3

Вторая отличительная черта немецкой корпорации – это своеобразная интерпретация понятия «интернациональный». Интернациональный – это всегда хорошо. Я, Камилла и множество других иностранцев достаточно легко смогли устроиться на работу в Германии середины двухтысячных именно потому, что в это время здесь резко возрос спрос на корпоративных специалистов со знанием языков и опытом работы в разных странах. Это была острая жизненная необходимость, которая постепенно превратилась в моду.

Интернациональными нужно быть во что бы то ни стало. Или хотя бы казаться. Берем, например, на работу иностранного специалиста и сразу же посылаем его на языковые курсы. Через две недели считается, что интернациональный долг перед ним полностью выполнен, совещания снова проходят по-немецки, а сбитому с толку новичку сообщают: «Мы будем говорить на работе по-немецки, чтобы ты быстрее выучил язык. Не стесняйся, интегрируйся побыстрее и спрашивай, если что непонятно».

Мне повезло, поскольку иностранцев в моем отделе больше половины, все перегружены работой и на интегрирование ни у кого из нас нет ни времени, ни желания. Мы сюда приехали работать, а не интегрироваться, в конце концов.

По пятницам у нас обычно проходили совещания отдела. Правда когда я только пришла на работу в KPEY , его почему-то назначили на четверг, а потом случился трехнедельный перерыв, поскольку кто-то был в командировке, а кто-то на более важном совещании. Когда же вернулось старое расписание, меня, естественно, никто не предупредил.

Итак, пятница. Коллеги заседают в соседней комнате, совещаются и, видимо, упиваются чувством собственной дисциплинированности. Я смотрю на них сквозь стеклянные стены время от времени и гадаю, что же там за собрание такое. Через полтора часа за мной зашел аргентинец Луис и позвал к шапочному разбору. Он посоветовал не подавать вида, якобы я о совещании знала, просто работала над чем-то срочным и не могла освободиться. Когда я спросила Луиса, почему же меня не позвали раньше, он ответил так: «Это Германия, не бери в голову, привыкнешь». Считается, что я должна все знать. В тот день и случился мой первый плач Ярославны в туалете, на двадцатом этаже, то есть десятью этажами выше, где меня никто не знал.

Луис очень проницательный. Именно знакомство с ним навело меня на мысль, что МВА [6] – это не просто красивая вывеска и деньги, выброшенные на ветер. Луис, недавний выпускник Мадридской бизнес-школы IE [7] , знает всех, все знают его, с утра до вечера он ходит по разным совещаниям, болтает с коллегами, у него есть время ежедневно читать Financial Times , при этом его работа всегда сделана вовремя, а презентации – самые яркие и убедительные. И еще за ним афоризмы можно записывать.

Обсуждаем, например, нового потенциального кандидата на роль руководителя отдела управления финансовыми рисками.

– Если хочешь разорить компанию, назначь немца управлять рисками.

– А что так?

– На эту роль нужен кто-то типа тебя или меня, русский или аргентинец, словом, тот, кто знает, что такое финансовый кризис, кто пережил пару на своей шкуре и жопой чувствует опасность. Много ты знаешь о кризисе, если никогда в жизни не покупал доллары у уличных менял, если твои деловые партнеры никогда не исчезали в никуда и если твой банк со всеми твоими сбережениями никогда не объявлял о банкротстве? Риск-менеджмент – это ведь не покупка страхового полиса подороже. Нынешний начальник хоть и немец, но полжизни проработал в Бразилии. Я верю, он понимает, что значит риск.

В прошлом году из нашего отдела уволили семь человек то ли за профнепригодность, то ли в порядке реструктуризации. Теперь оставшиеся сотрудники всеми силами стараются доказать свою незаменимость. Все они боятся потерять работу. Кроме, пожалуй, Анны, которая, наоборот, уже третий год мечтает о свободе. Анна совершенно не амбициозна и не стремится победить в корпоративных гонках за престижем, статусом, продвижением наверх и бонусом побольше. Она просто хочет спокойно работать, никому ничего не доказывая. Несколько лет назад, когда она работала в маленьком офисе KPEY в Голландии, в наш отдел потребовались специалисты со знанием иностранных языков. Анна подала заявку, потому что в вакансии говорилось о многочисленных зарубежных командировках и ожидалось умение находить общий язык с самыми разными людьми. Она подошла, потому что говорит свободно на пяти языках и производит впечатление человека, которому можно доверять. Родилась Анна в Братиславе, в аристократической семье, которой до Второй мировой войны принадлежала половина то ли Чехии, то ли Словакии, то ли обеих. Потом пришли коммунисты и все отобрали. Одноклассники дразнили Анну из-за ее княжеской фамилии, поэтому в школу ходить ей не нравилось. Родители учили ее быть гордой и доброй. Она до сих пор не может пройти мимо нищих на паперти, всем обязательно подает, так уж ее воспитали. Родственники Анны переженились друг с другом и с другими растерянными по всей Европе аристократами, самые смелые разъехались кто в Канаду, кто в Бразилию. Аннина мама умерла много лет назад, и ее отец женился на голландке.

Есть такие люди, которым нельзя вырываться из привычного круга, нельзя уезжать из родного города и уж тем более из страны. Им нужно жениться на одноклассниках и продолжать какое-нибудь семейное дело, тогда у них все будет хорошо. Оказавшись на воле, они моментально теряют чувство реальности, не отличают своих от чужих, связываются с проходимцами и заканчивают жизнь либо под поездом, либо в окружении любимых цветов, ароматических свечей и попугайчиков. Боюсь, Анна именно из таких.

В биржевой отчетности Анна ничего не понимает, так как всегда была просто клерком-исполнителем. Сначала начальник пообещал ей, что пошлет на бухгалтерские курсы повышать квалификацию, а пока предложил поучиться у коллег. Коллеги ей ничего не объясняли, только доносили боссу о ее промахах. Месяц спустя начальник тоже передумал и заявил, что учить ее в сорок лет уже поздно, пусть ищет себе другую работу и уезжает. Ей даже пытались выплатить отступные, если она уволится, но Анна не так глупа, чтобы уходить в никуда. А найти работу попроще не получалось, потому что потенциальные работодатели никак не могли понять, зачем финансисту, три года проработавшему в KPEY , вдруг понадобилась позиция администратора с зарплатой вдвое ниже. После многочисленных отказов рекрутеров с пометкой überqualifiziert [8] Анна посоветовалась с юристом, убедилась, что уволить ее непросто, и решила плыть по течению. В Германии стратегия победы – терпение. Выживает не сильнейший, а тот, кому нечего терять, у кого есть больше бумажек и больше времени бегать по адвокатам.

Кибер-женщина по имени Регина приходит на работу в семь утра и уходит в девять вечера. Правая рука босса, железная леди, дотошная, аккуратная и непреклонная. Носит строгие костюмы, почему-то все время мерзнет и накидывает поверх них пуловер наподобие шали или шейного платка. К разным костюмам полагаются разного цвета пуловеры. Регина любит порассуждать о том, что Германия несправедлива к женщинам. В руководстве компаний одни мужчины, а женщина должна раз и навсегда отречься от детей, если хочет строить карьеру. Она уверена, что женщины работают, а мужчины получают награды за выполненную работу. Коллеги Регину откровенно боятся и обходят стороной, стесняются на ее глазах сходить лишний раз к кофейному автомату, а домой выбираются чуть ли не через черный ход, лишь бы не попадаться ей на глаза. Передавать мне дела или вводить в курс у Регины, разумеется, нет времени. Она очень старается, все перепроверяет по двадцать раз, ничего не оставляет без внимания. Но все равно мне почему-то кажется, что с ней что-то не так. Знаете, когда женщина слишком старается, возникают подозрения, что она что-то скрывает. Регина – тот самый случай.