Пока Фрейд спал. Энциклопедия человеческих пороков - Николай Никулин Страница 3

«Божественную комедию» Данте так вообще используют нынче в качестве туристического путеводителя по загробному миру, хотя флорентийский поэт всего лишь классифицировал пороки и добродетели в риторической форме, по ходу отправляя в тот или иной круг ада своих нерадивых современников. Ну, были у него враги, что тут сделаешь? И «комедией» он назвал свою поэму потому, что не скупился в причудливых описаниях на сатиру. Мол, господа, минуточку внимания, сейчас я продемонстрирую свою удивительную способность к классификации, причем сделаю это ярко, живописно и в рифму.

Надеюсь, и к «Энциклопедии» читатель отнесется должным образом. А чтобы она по прошествии времени не стала опасным оружием в руках злых людей, я еще раз оговорюсь: все написанное мной необходимо воспринимать с иронической дистанцией.

И пусть слова Гёте станут рекламой этой книге:

«Жить только для себя – еще не значит жить».

Большинство книг, изданных в Советском Союзе, имело один недостаток, который для некоторых спустя десятилетия по-прежнему остался достоинством: то, что Карл Маркс незримо присутствовал в них. Мыслитель он был, безусловно, превосходный (и лишь крайне укорененный в своих предрассудках человек посмеет с этим не согласиться) и сделал очень многое для истории философии. Для России же, помимо революции, в которой он опосредованн о повинен, он открыл путь многим поэтам и писателям – во многом, конечно, благодаря своему негативному отношению к денежному накопительству и алчности. «Буржуазность» – так это называлось по-марксистски, а только самый сытый из поэтов не метал копья в пресловутую буржуазность. Она сама по себе идеальная цель для насмешек. И хотя мы в своем рассуждении об алчности попробуем обойтись без Маркса, тот факт, что он будет незримо в них присутствовать, нужно держать в голове.

Желание власти и обогащения – вечная тема в истории человечества. А поскольку, как сказал Маркс, «…история, в лучшем случае, являлась не более, как готовым к услугам философа сборником иллюстраций и примеров», этих примеров можно собрать множество – и без Маркса, разумеется.

Ну какой из правителей искренне не желал свою власть сохранить? Какой из правителей не получал от этого удовольствие? Наверное, только слабый правитель – тот, который быстро утратил свои позиции. Власть же – это не только легализованное насилие над подданными, но и неограниченные возможности для удовлетворения своих прихотей. Персидские цари древности не зря так любили единоличную власть и не понимали греков, радеющих за демократию. Как же можно разделять с кем-то желание насытиться всеми богатствами мира? Это же противоестественно! Аристоксен в «Жизнеописани Архита» словами своего героя рассказывает, что «все люди, обретя достаточно богатства и силы, обращают их на службу именно телесным своим наслаждениям, видя в этом главную цель, а все прочее полагая второстепенным. В пример можно привести нынешнего персидского царя, да и всякого достаточно самовластного правителя, как когда-то цари Лидии, Мидии и Ассирии. Они не упустили ни единого наслаждения; напротив, у персов, говорят, за изобретение новых наслаждений назначаются награды. И это правильно, потому что природа человеческая быстро пресыщается затяжными наслаждениями, даже самыми отборными, а значит, если новизна имеет способность усиливать наслаждение, ею нельзя пренебрегать, но со всем тщанием добиваться. Оттого-то и придумано столько яств, и печений, и умащений, и благовоний, и столько плащей, и покрывал, и чаш и прочей утвари: все приносит наслаждение, если опирается на то, что радует природу человеческую. Таково и золото, и серебро, и все, что редкостью радует взгляд, когда обработано по правилам искусства».

Нет сомнений, что каждый грек завидовал этим описаниям. И если бы не законодательство, придуманное скучными рациональными умами, жажда власти ослепила бы каждого. Впрочем, не будем идеализировать прошлое. Как только одному из них – пусть не греку, а македонцу, – удалось добиться единоличной власти, да еще и расширить границы своей империи равносильно своим амбициям, все встало на свои места. Александр Македонский обладал полководческим даром и невиданной силой убеждения – не только страны покорялись ему, но и приближенные, веря в его божественное предназначение. Однако, помимо политических талантов, история отмечает его безграничную жажду к увеселениям и богатству. Парменион в «Письме к Александру» после взятия Дамаска перечисляет добро, которое досталось Александру. Среди них не только материальный капитал, но и человеческий. Он взял себе «царских наложниц, обученных музыке – триста двадцать девять, мужчин, плетущих венки, – сорок шесть, кулинаров – двести семьдесят семь, горшечников – двадцать девять, молочников – тринадцать, буфетчиков – семнадцать, процеживателей вина – семьдесят, парфюмеров – четырнадцать». А уж сколько женщин он себе присвоил – тут и памяти Пармениона не хватит.

Цезарь, по словам историка Светония, был падок до роскоши: «В походы возил с собою штучные и мозаичные полы. (…) Красивых и ученых рабов он покупал по таким неслыханным ценам, что сам чувствовал неловкость и запрещал записывать их в книги. (…) В провинциях он постоянно давал обеды на двух столах: за одним возлежали гости в воинских плащах или в греческом платье, за другим – гости в тогах вместе с самыми знатными из местных жителей».

Кажется, достаточно примеров из древней истории. И без Маркса становится ясно, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.

А как быть с нами, то есть людьми, далекими от политики и грандиозных стратегических операций? Тут, пожалуй, все еще более наглядней! Человек остается человеком, с короной он или без нее. Властвовать над людьми можно и психологически, и статусно, и, разумеется, денежно. До денег все охочи, как ни крути.

Герой плутовского романа Матео Алемана «Гусман де Альфараче» без обиняков сообщает: «Странствуя по свету, я убедился, что богачи-толстосумы, подобно китам, разевают алчную пасть, готовые поглотить все, что ни попадется, дабы набить свои сундуки и умножить доходы; глаза их отвращены от бездомного сироты, уши не слышат жалоб бедной девицы, плечи не служат опорой слабому, а руки не поддерживают недужного и убогого. Напротив, разглагольствуя об обязанностях правителя, каждый правит так, чтобы вода лилась на его мельницу. На словах они полны благих намерений, но творят дурные дела, прикидываются агнцами божьими, но стрижет этих агнцев дьявол».