Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер Страница 35

Ваша очередь. Что вы ответите?

Вам очевидно, что все остальные ошибаются. Следует без тени сомнений ответить: номер четыре. И все же велика вероятность, что вы задумаетесь. Когда весной 1953 года психолог Ричард Кратчфилд с коллегами проводил этот эксперимент, 15 человек из 50 игнорировали то, что видели своими глазами, и примкнули к большинству.

Эксперимент Кратчфилда был одним из вариантов исследований, которые примерно в то же время проводил Соломон Аш [17]. В ходе его эксперимента, впоследствии ставшего одним из самых известных в истории психологии, респонденты, работая в группах, должны были отвечать на вопросы, по легенде направленные на проверку их визуального восприятия. При этом настоящим участником эксперимента был всего один человек. Всех остальных участников проинструктировали, что на поздних этапах они должны давать очевидно неправильные ответы. В совокупности группа дала неправильные ответы 12 раз. Три четверти настоящих участников эксперимента отказались от своего мнения и хотя бы один раз дали такой же ответ, как группа. В целом в одной трети случаев люди поддерживали очевидно неправильный ответ, если так отвечала группа.

Человек – животное социальное, и ему важно, что думают другие. Мнение группы – это еще не всё, и мы можем пойти ему наперекор. Но даже когда мы имеем дело с незнакомыми людьми, даже когда наша личность не раскрывается и даже когда несогласие не приведет ни к каким последствиям, мы стремимся согласиться с группой.

И это даже если ответ однозначен и очевиден. Эксперимент Кратчфилда содержал более сложные вопросы. Например, участников спрашивали, согласны ли они с утверждением: «Я убежден, что жизненные трудности и испытания делают нас лучше». Все участники контрольной группы, где не знали ответы друг друга, с этим утверждением согласились. При этом среди тех, кто думал, что все остальные члены группы с этим утверждением не согласны, 31% респондентов с ним также не согласились. Участников спросили, согласны ли они с утверждением: «Сомневаюсь, что из меня получился бы хороший руководитель». Все участники контрольной группы с этим утверждением не согласились. Однако, когда все выглядело так, будто все члены группы единогласно поддерживают это утверждение, 37% респондентов примкнули к большинству и ответили, что сомневаются в себе.

Кратчфилд также предложил три вопроса, у которых не было правильного ответа. В том числе предложил респондентам дополнить последовательность чисел. Это было невозможно, потому что числа были выбраны случайным образом. В этом случае 79% участников даже не пытались строить догадки или предлагать свой ответ. Они просто поддержали вариант, предложенный группой.

Эти исследования в области конформизма часто цитируют, чтобы представить людей в виде стада баранов. Несомненно, неприятно видеть, как люди отказываются от того, что точно знают и что верно, и соглашаются с тем, что, как они точно знают, неверно. Особенно в начале 1950-х, когда ужасы фашизма были еще свежи в памяти, а коммунизм воспринимался как вполне реальная угроза. Социологи пытались понять, как целые нации поддались массовому движению, и в этом контексте было особенно страшно осознавать, насколько легко можно заставить человека отказаться от того, что он видит своими глазами.

При этом с точки зрения эволюции в стремлении человека к конформизму нет ничего странного. Индивидуальное выживание зависело от совместных действий группы, а вероятность сотрудничества выше, когда люди готовы согласиться друг с другом. Община гордых нонконформистов, несогласных и сомневающихся, не смогла бы успешно охотиться и заниматься собирательством.

Кроме того, конформизм – отличный способ с пользой применить информацию, полученную из нескольких источников. Один человек опирается только на собственные знания, а 30 человек могут воспользоваться знаниями и опытом 30 человек. Так что, когда все остальные уверены, что в траве прячется лев, самое рациональное – оставить сомнения и вернуться в стойбище другой дорогой. Конечно, группа может ошибаться. На коллективное мнение может повлиять иррациональное суждение одного человека, оно может сформироваться на основе недостоверной информации… И все же при прочих равных условиях часто лучшим из действий будет следовать за общиной.

Велик соблазн считать, что ситуация изменилась. Огромный прогресс в области научных знаний за последние пять столетий обеспечил нас новым основанием для формирования суждений, и оно очевидно превосходит персональный и коллективный опыт. А бурное развитие средств массовой коммуникации в последние несколько десятилетий сделало знания доступными для всех. Больше нет необходимости следовать за стадом. Теперь каждый из нас может мыслить самостоятельно и независимо.

Или, точнее, каждый из нас может мыслить самостоятельно и независимо, если в состоянии понять смысл следующего предложения, взятого из статьи в журнале New England Journal of Medicine: «В рандомизированном многоцентровом исследовании с участием экспертов, которые не знали о назначении лечения, мы сравнили эффективность и безопасность применения позаконазола, флуконазола и итраконазола в качестве профилактики у пациентов с длительной нейтропенией». А также этого, из статьи в научном журнале: «Оценивается шестикратное интегральное представление обменного вклада второго порядка в собственную энергию плотного трехмерного электронного газа на поверхности Ферми». А вот еще одно удивительное открытие из статьи в журнале, посвященном клеточной биологии: «Перед захватом микротрубочек сестринские центромеры отделяются друг от друга, останавливаясь на противоположных поверхностях конденсирующейся хромосомы».

Похоже, чтобы мыслить самостоятельно и независимо, не обойтись без глубоких знаний в области биологии, физики, медицины, химии, геологии и статистики. Кроме того, потребуется масса свободного времени. Например, любой, кто захочет самостоятельно решить, насколько опасно принимать солнечные ванны на пляже, найдет несколько тысяч исследований на эту тему. На чтение и анализ информации, чтобы сделать заключение только об одном, простом риске, уйдут месяцы. Таким образом, если кто-то действительно захотел бы самостоятельно формировать абсолютно независимые суждения по поводу тех рисков, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, или тех, о которых мы узнаём из СМИ, ему пришлось бы получить университетские дипломы в самых разных научных областях, бросить работу и не заниматься ничем другим, кроме как читать о всех тех способах, которые могут привести к смерти. До тех пор пока он действительно не умрет.

Большинству людей это может показаться нерациональным. Для них единственный способ прикоснуться к неисчерпаемому источнику знаний – это положиться на мнение экспертов: людей, способных собрать и проанализировать информацию и сделать ее понятной широкой аудитории. Несомненно, это лучше, чем слушать тех, кто знает так же мало, как и вы, но и у этого подхода есть свои ограничения. Так, эксперты часто не могут сойтись во мнении. Даже при наличии общепринятой точки зрения всегда найдутся несогласные, которые будут подтверждать собственную версию впечатляющей статистикой и внушающей уважение научной терминологией.