Радостная мудрость. Принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр Ринпоче Страница 4

Именно то, что ты начинаешь уделять происходящему внимание, объяснял отец, постепенно успокаивает бурную реку таким образом, что у тебя появляется возможность иметь проблеск переживания пространства между тем, на что ты смотришь, и простой осознанностью этого смотрения. Благодаря практике это пространство будет становиться всё длиннее и длиннее. Постепенно ты перестанешь отождествлять себя со своими мыслями, эмоциями и ощущениями и начнешь отождествлять себя с чистой осознанностью переживания.

Не могу сказать, чтобы моя жизнь немедленно переменилась из-за таких наставлений, но они приносили мне огромное утешение. Мне не надо было ни бросаться прочь от того, что отвлекало, ни позволять всему этому набрасываться на меня и увлекать за собой. Я мог, так сказать, «бежать на месте», используя всё, что бы ни появилось: мысли, чувства, ощущения — как благоприятную возможность познакомиться с собственным умом.

Нужно хотеть быть совершенно обычными, рядовыми людьми, то есть принимать себя такими, какие мы есть.

— Чогьям Трунгпа Ринпоче, «Миф о свободе»

На тибетском «медитация» обозначается словом гом, которое можно приблизительно перевести как «знакомиться». Исходя из этого определения, медитацию в буддийской традиции, наверное, лучше всего можно понять как процесс ознакомления со своим умом. Это действительно совсем просто, словно встречаешься с кем-то на вечеринке. Вы представляетесь: «Привет, меня зовут…» Затем вы стараетесь выяснить точки соприкосновения: «Как ты здесь оказался? Кто тебя пригласил?». Причём тем временем вы смотрите на собеседника, думаете о цвете его или её волос, о форме лица, о росте и т. п.

Медитация, знакомство со своим умом, поначалу похожа на встречу с незнакомцем. С непривычки это может звучать несколько странно, поскольку большинство из нас, скорее всего, считает, что мы и так знаем, что происходит у нас в уме. Однако, как правило, мы настолько привыкли к потоку мыслей, эмоций и ощущений, что редко останавливаемся, чтобы вглядеться в каждое из них в отдельности — поприветствовать каждое с той открытостью, с которой обратились бы к незнакомцу. Гораздо чаще наши переживания протекают в нашем сознании более или менее как ментальные, эмоциональные и чувственные совокупности — собрание отдельных частей, кажущееся единым, независимым целым.

Возьмём очень простой пример. Предположим, вы едете на работу и вдруг попадаете в пробку. Хотя ваш ум отмечает это событие как «пробка», на самом деле происходит множество вещей. Вы уменьшаете давление ноги на педаль газа и увеличиваете давление на тормоз. Вы смотрите на машины впереди, сзади, по сторонам от вас, снижаете скорость и останавливаетесь. Нервные окончания на ваших ладонях регистрируют ощущение того, что вы держитесь за рулевое колесо, а кожный покров спины и ног регистрируют соприкосновение с сиденьем. Возможно, через окно доносятся звуки автомобильных гудков. Одновременно вы, допустим, думаете: «Эх, наверное, я опоздаю на утреннюю встречу» — и в мгновение ока начинаете прокручивать в уме некий «текст» на тему своего опоздания. Начальник будет злиться; вы пропустите важную информацию; а быть может, вы собирались сделать доклад для сотрудников. Тогда сердце у вас начинает биться немного быстрее, а, может, вас прошибает пот. Возможно, вы начнёте злиться на водителей впереди и в отчаянии сигналить. Однако, хотя одновременно происходит так много процессов: физических, умственных и эмоциональных — все они предстают в сознании как единое целостное переживание.

По мнению учёных, специалистов по мышлению, с которыми мне доводилось беседовать, тенденция сплетать множество различных цепочек переживаний в один клубок, составляет обычную деятельность человеческого ума. Наш мозг постоянно обрабатывает многочисленные потоки информации, поступающие от органов чувств, оценивает их с точки зрения прошлого опыта и готовит организм к реагированию определённым образом: например, выбрасывая адреналин в кровь, чтобы повысить внимательность в потенциально опасной ситуации. В то же время участки мозга, связанные с памятью и планированием, начинают прокручивать мысли: «Далеко ли впереди продолжается затор? Не достать ли мобильный телефон и позвонить кому-нибудь? Может, мне переждать? Кажется, недалеко есть выезд. Я мог бы выбраться отсюда и поехать другой дорогой. Э-э, вон та машина пытается прорваться вперёд по обочине». Далее, поскольку участки мозга, имеющие отношение к интеллекту, памяти и планированию, тесно связаны с участками, ответственными за эмоциональные реакции, любые возникающие мысли, как правило, окрашены тем или иным чувством — а оно, если взять для примера автомобильную пробку или моё отношение к бурям, обычно бывает неприятным.

Чаще всего эти процессы протекают спонтанно, за рамками обычного сознания. На самом деле до нашего сознания доходит менее одного процента информации, получаемой нашим мозгом через органы чувств. Мозг соревнуется за ограниченные ресурсы внимания, отсеивая то, что оценивает как несущественное, и избирая то, что представляется важным. Вообще говоря, это довольно полезный механизм. Если бы мы остро осознавали каждую стадию процесса, составляющего любую деятельность, например, когда мы просто идём из одной комнаты в другую, мы бы настолько быстро оказались завалены подробностями — как поднимается одна нога и опускается другая, каковы малейшие изменения окружающего воздуха, какой цвет стен, громкость звуков и т. п., — что, наверное, ушли бы не очень далеко. А если б нам и удалось добраться до другой комнаты, мы вряд ли вспомнили бы, что хотели там сделать!

Однако недостаток этого механизма заключается в том, что в итоге мы ошибочно принимаем очень небольшую долю нашего разрозненного одномоментного восприятия за единое целое. Это может быть причиной проблем, когда мы сталкиваемся с неприятной ситуацией или сильной эмоцией. Наше внимание фиксируется на самом сильном аспекте того, что мы воспринимаем: физической боли, страхе опоздать, провале экзамена, горе от потери друга. Обычно при встрече с такими ситуациями наш ум крутится в одном-двух направлениях: мы или пытаемся сбежать, или терпим поражение. Наше переживание предстаёт перед нами или как враг, или, если оно полностью берет верх над нашими мыслями и управляет нашими реакциями, — как «хозяин». Даже если нам удаётся на время убежать от того, что нас тревожит, — включая телевизор, читая книгу или блуждая по интернету, — проблема просто ненадолго уходит в подполье, тайно обретая еще большую силу, потому что теперь к ней примешивается страх встретиться с ней снова.

В совете моего отца, который я получил, рассказав ему о трудностях с практикой медитации, предлагался срединный путь, избегающий двух крайностей. Вместо того чтобы пытаться не допустить того, что меня отвлекает, или, наоборот, уступить, я мог приветствовать все эти переживания как старых друзей: «Привет, страх! Привет, зуд! Как поживаете? Почему бы вам не побыть тут, чтобы мы могли получше узнать друг друга?».

Эту практику мирного принятия мыслей, эмоций и ощущений обычно называют внимательностью или памятованием (англ. mindfulness), что является приблизительным переводом тибетского термина дренпа: «замечать», «осознавать», «помнить». То, что мы начинаем осознавать, — это все тонкие процессы, протекающие в уме и теле и обычно ускользающие, оставаясь незамеченными, потому что мы сосредоточены на «большой картине», доминантном аспекте переживания, который завладевает нашим вниманием, завоёвывая нас или рождая желание убежать. Приняв осознанный подход, мы постепенно разбиваем большую картину на мелкие, более податливые куски, которые мелькают с поразительной быстротой, то являясь сознанию, то исчезая.