Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение - Брайан Александер Страница 41

Из-за отсутствия способа доставить введенный человеку окситоцин прямо в мозг, а также из страха перед возможными побочными эффектами в испытании участвовали кормящие матери: кормление грудью естественным образом повышает уровень окситоцина в мозге. Сначала женщин просили покормить ребенка либо просто подержать его на руках. Затем они должны были пройти стресс-тест, созданный в Трире: сначала испытуемая рассказывала о себе, находясь перед небольшой аудиторией слушателей, которые сидели с каменными лицами, а затем отсчитывала от большого числа семнадцать единиц в обратном порядке, а слушатели грубо перебивали ее, исправляя ошибки и поторапливая. (Попробуйте сами – это довольно тяжело.)

У женщин, кормивших грудью, уровень тревожности при стрессе был значительно ниже. Хайнрихс сделал вывод, что кормление грудью подавляет обычную реакцию на стресс, по крайней мере на какое-то время. Во время кормления грудью уровень окситоцина в крови не изменился, следовательно, различие в реакции на стресс между кормящими и некормящими женщинами было связано с ростом уровня окситоцина в мозге. Именно это происходит у кормящих крыс и полевок: если нет серьезной опасности, кормящая крыса будет игнорировать стимулы, в иное время вызывающие у нее тревогу. Некормящие крысы тоже будут слабее реагировать на стресс, если им в мозг ввести окситоцин.

В 1996 году группа немецких ученых сообщила, что нашла способ обойти гематоэнцефалический барьер, но их сообщение не привлекло внимания. В 2002 году другая группа немецких ученых опубликовала отчет о таком же решении проблемы. На этот раз о методике услышали. Она оказалась до смешного простой: исследователи предложили вводить препараты в форме назального спрея. Через тридцать минут после впрыскивания в нос действующее вещество появлялось в спинномозговой жидкости (она связывает мозг с остальным организмом). К тому моменту Хайнрихс переехал в университет Цюриха и продолжал работу, начатую в Трире. Он ввел испытуемым окситоцин в форме спрея, а контрольной группе – плацебо, затем подверг их стресс-тесту. Результаты были аналогичны исследованию кормящих матерей.

Хайнрихс долго и упорно боролся за право провести эксперименты с окситоцином на людях, поскольку верил, что результаты этих экспериментов будут подобны тем, какие получил Ларри в опытах на животных, и его работа поможет отыскать способы лечения некоторых болезней. Однако добившись желаемого и наконец получив результаты, он не мог поверить своим глазам. «Эффект был настолько выраженным, что мы боялись, нам не удастся его получить повторно. Влияние на поведение было очень мощным». Его опасения не оправдались: первый эксперимент с окситоциновым назальным спреем был неоднократно с успехом повторен и дополнен новыми данными. Опыты на животных и на людях давали сходные результаты.

Социальная память – один из первых ингредиентов любовного зелья полевок, исследованный на людях при помощи назального препарата окситоцина. Грызуны распознают знакомых и незнакомцев, используя главным образом обоняние, а мы полагаемся на зрение. Наш прибор для распознавания, глаза, работает одновременно с социальной памятью. Мы применяем его не только когда хотим понять, кто перед нами – приятель с работы, муж или мать. Он нужен нам, чтобы определять настроение и намерения других людей: «Не флиртует ли он?», «Не злится ли она?», «Не собирается ли этот парень на меня напасть?», «Не заболел ли мой ребенок?»

Психолог Адам Гуастелла из университета Нового Южного Уэльса предложил двум группам добровольцев взглянуть на фотопортреты людей с нейтральным выражением лица: лица не были ни злыми, ни счастливыми, ни печальными. Испытуемых просили смотреть только на рот изображенных людей. Несмотря на указание, те, кто получил дозу назального окситоцина, тратили намного больше времени на разглядывание глаз: окситоцин заставлял мозг сосредотачиваться на глазах другого человека. При отсутствии очевидных эмоций и намерений испытуемые пытались интуитивно сделать вывод о чужих чувствах, глядя в глаза – «окна души». Добровольцы, которым дали спрей с плацебо, тратили на разглядывание глаз меньше времени.

Швейцарцы в своем эксперименте проверяли способность испытуемых мужского пола не просто вспоминать лица, которые они видели прежде, но опознавать их. Мужчин разделили на две группы. Одна получила дозу окситоцина, другая – спрей с плацебо. Затем испытуемым показали серию фотографий домов, скульптур, пейзажей и лиц. Выражения одних лиц были негативными, других – позитивными, третьих – нейтральными. Мужчин просили оценить, насколько приятны или неприятны им изображенные объекты, тем самым заставляя смотрящего внимательно разглядеть каждый образ.

На следующий день ученые преподнесли испытуемым сюрприз, показав им те же самые изображения вперемешку с новыми лицами и новыми предметами. Они попросили мужчин сказать о каждом изображении, помнят они его в деталях или в общих чертах, или сомневаются, что видели вообще, или уверены, что видят его впервые. Когда испытуемые смотрели на предметы, различий между мужчинами, получившими окситоцин, и теми, кто получил плацебо, не наблюдалось, но мужчины из «окситоциновой» группы лучше запоминали лица (что сразу заставляет вспомнить о мышах с недостаточным количеством окситоцина, которые помнили о чем угодно, только не о том, что касалось других мышей). По способности распознавать лица группы испытуемых значительно различались. Мужчины, принявшие плацебо, часто говорили, что узнают лица, хотя прежде никогда их не видели. Мужчины, получившие окситоцин, почти ни разу не ошиблись – они различали лица лучше.

Если человек принял окситоцин, он расположен общаться с близкими открыто, дружелюбно. Давайте для примера возьмем «пару номер 35». Перед нами мужчина лет тридцати, в черных брюках, с часами на руке, в черно-белой рубашке. Внезапно у него становится характерный вид испуганного человека: он сутулится, сжимается, втягивает голову в плечи. Судя по всему, в этот момент он предпочел бы оказаться в кресле стоматолога, чем в комнате, где происходит разговор. Его давней подружке примерно столько же лет, на ней джинсы и зеленый свитер. Сейчас она не сказала ничего, что могло бы вызвать у ее бойфренда такую реакцию. Все дело в том, как она это сказала. Мужчина заявил, что она слишком его контролирует, а ему хочется просто пойти повеселиться. На это она ответила, что с радостью пошла бы с ним, если бы он хотя бы иногда делал то, что ей тоже интересно. Возможно, таким образом она попыталась приблизиться к компромиссу, но мы, как и ее приятель, замечаем выдвинутый вперед подбородок, покачивание головой и чуть насмешливый тон: ее друг стал сверхчувствителен к подобным сигналам, поскольку только что впрыснул в нос окситоцин.

Мы сидим в темноте маленького лекционного зала Цюрихского университета. Хотя это только видеозапись, нам немного жаль расстроенного молодого человека, пока мы не вспоминаем, что он сам напросился. Он доброволец. Беате Дитцен, профессор психологии, бывшая студентка Хайнрихса и одна из бывших сотрудниц Ларри, посадила эту пару в комнату и попросила в течение десяти минут обсуждать тему конфликта в отношениях, так что молодой человек знал, на что шел. Дитцен хотела понять, действительно ли окситоцин влияет на реальные человеческие отношения, а не просто на результаты лабораторных опытов или рассматривание лиц на фотографиях, поскольку помимо своей научной деятельности она проводит психологическое консультирование пар. Через несколько минут Дитцен останавливает запись «пары 35» и переходит к «паре 31» (всего было протестировано 47 гетеросексуальных пар). Эта пара получила спрей с плацебо. Десять минут они дискутируют о вечном конфликте большинства супругов – работе по дому. Женщина говорит, что домашние дела ее партнеру не нравятся, поэтому он ими не занимается, вешая всё на нее. Он возражает, что с радостью бы делал всё, но – далее следует обычный неубедительный мужской пассаж о нехватке времени и умений в технически сложном искусстве мытья посуды.