Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней - Эрик Кандель Страница 44

В 1760 году, в возрасте 24 лет, придворный художник Мессершмидт пользовался немалым успехом (ему даже заказали бронзовый бюст императрицы Марии Терезии). В ранних барочных работах Мессершмидт подчеркивал аристократизм и высокое происхождение портретируемых. В 1765 году он отправился в Рим, где стал склоняться к классицизму. Вернувшись в Вену, он принялся работать в более строгой манере, отбросив украшательство, уже не идеализируя людей. Некоторое время Мессершмидт жил в доме Франца Антона Месмера, разработавшего методику лечения психических заболеваний гипнозом. Под влиянием Месмера скульптор заинтересовался тонкостями психики.

Преподавая скульптуру в Императорской академии художеств, Мессершмидт пользовался авторитетом и после смерти заведующего кафедрой, как и многие, ожидал, что должность достанется ему. Однако его не только обошли по службе, но и лишили работы: люди, от которых зависело назначение, опасались, что Мессершмидт еще не излечился от психического заболевания (предполагается, что это была параноидная форма шизофрении), поразившего его тремя годами раньше. Глубоко оскорбленный, Мессершмидт в 1775 году оставил Вену, поселился в 1777 году в Пресбурге (нынешняя Братислава) и посвятил себя созданию “характерных голов” (рис. 11–4, 11–5), изображающих различные психические состояния (собственные и, вероятно, чужие). Таких голов он изготовил более шестидесяти.

Рис. 11–2. Дирк Якобс. Портрет членов стрелковой гильдии. 1529 г.

Скульптуры Мессершмидта вызвали у Криса огромный интерес. Они свидетельствовали о том, что человек, судя по всему, демонстрировавший параноидные симптомы, смог создать изумительные произведения искусства. Внутренние конфликты Мессершмидта явно не сдерживали его воображения. Более того, головы, изготовленные им во время болезни, даже самобытнее скульптур, созданных ранее. Кроме того, они выполнены очень качественно: болезнь Мессершмидта не сказалась на мастерстве.

Крис считал, что эмоции, выраженные в этих скульптурах, одновременно устанавливают контакт со зрителем и передают сознательные и бессознательные сообщения о психическом расстройстве скульптора – его подверженности навязчивым идеям и галлюцинациям. Крис заметил, что самые фантастические из голов также и самые стилистически необычные, а не столь утрированные выполнены в более традиционном стиле. Это наблюдение укрепило исследователя в уверенности в огромном потенциале карикатуры в области передачи эмоций и воздействия на процессы восприятия и эмпатии, происходящие в мозге зрителя.

В 2010 году Дональд Каспит, профессор истории искусств и философии в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук, опубликовал в сетевом журнале “Артнет” рецензию на выставку Мессершмидта – “Немного безумия и долгий творческий путь”. Каспит анализирует работы Мессершмидта в свете представлений XXI века:

Безумие принесло ему удивительную свободу. Уехав из столицы империи в родной город, он занялся творчеством, в котором был верен самому себе, творчеством столь же безумным, как и он сам… Вселившиеся в него бесы стали музами, и он служил им с полной отдачей… Он просто не мог иначе, ведь он постоянно видел их в зеркале… Мессершмидт получал наслаждение от своего безумия – наслаждение, которого он лишил себя во время трудного восхождения к вершинам академического искусства [130].

Рис. 11–3. Эрнст Крис (1900–1957).

Подчеркивая творческий аспект “вклада зрителя”, Крис не только указывал стороны творчества, общие для художников и зрителей, но и подразумевал существование тех его сторон, которые следует признать общими для художников и ученых. Как и Кокошка, Крис видел в живописи модель реальности (а в портрете – модель человека), основанную на исследованиях и открытиях, во многом сходных с научными – когнитивно-психологическими и биологическими. Гомбрих впоследствии говорил о “визуальных открытиях посредством искусства” [131].

В 1931 году, уже занявшись творчеством Мессершмидта, Крис познакомился с Эрнстом Гомбрихом (рис. 11–6), только что защитившим диссертацию по истории искусства, впоследствии одним из влиятельнейших искусствоведов XX века. Крис поделился с Гомбрихом мыслью, восходящей к Риглю: искусствоведы слишком мало знают о внутренней структуре искусства, чтобы делать о нем достоверные выводы. Крис посоветовал Гомбриху использовать достижения психологии. Гомбрих впоследствии подчеркивал, что Крис более, чем кто-либо, направил его к изучению психологии восприятия – области, которой Гомбрих посвятил всю дальнейшую научную деятельность, исключительно плодотворную.

Крис предложил Гомбриху написать вместе книгу о психологии и истории карикатуры, в которой увидел “ряд экспериментов по восприятию мимических выражений” [132]. Кроме того, в 1936 году он попросил Гомбриха помочь в подготовке большой выставки, в основном посвященной карикатурам Оноре Домье.

Крис и Гомбрих пришли к пониманию живописи экспрессионистов как реакции на традиционные средства изображения лиц и тел. Новый стиль возник из слияния двух традиций: восходящего к маньеризму высокого искусства и карикатуры, у истоков которой стоял художник XVI века Агостино Карраччи (рис. 11–7). Впоследствии римский архитектор и скульптор Джованни Лоренцо Бернини вывел искусство карикатуры на новый уровень. В неопубликованной рукописи, из которой позднее выросла книга “Карикатура”, Гомбрих и Крис отмечали:

В центре внимания Бернини были не все индивидуальные особенности тела, а только лицо и единство его выражений… Бернини начинает с целого, а не с отдельных частей. Он создает образ, подобный возникающим в нашем сознании, когда мы пытаемся вспомнить кого-либо, то есть отличающийся единством выражения лица, и именно такие выражения он искажает и преувеличивает [133].