Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч Страница 45

Превращение социал-демократии в основного защитника этих независимых институтов означает для нее необходимость пребывания на незнакомой враждебной территории. Но в данном случае существенно важно то, что социал-демократия действует в интересах общества, нуждающегося в защите от еще более усилившихся групп богачей с особыми интересами, которые, чувствуя себя очень уверенно, предпринимают множество нападок на институциональный плюрализм. Одновременно в защите нуждаются и политические инструменты борьбы со злоупотреблениями, которым отдает предпочтение сама социал-демократия, как это происходит, например, когда хронический государственный долг, используемый для поддержания низких налогов, выдается за кейнсианское управление спросом. Демократия отнюдь не означает, что политическая власть должна иметь возможность делать все, что она пожелает, демократия должна защищать собственные интересы от тех, кто сосредоточил в своих руках основную власть, в чем нуждаются прежде всего те, кто обычно находится «по ту сторону» властных отношений.

Точно так же, как нам необходимо защищать многообразие всех публичных институтов, а не только якобы демократических, в защите нуждаются и многообразные формы капитализма (не только способствующие максимизации доходов акционеров). К ним относятся различные формы взаимопомощи и кооперативы, а также малые предприятия, которые в большей степени зависят от финансовых контрактов с местными банками, чем от фондовой биржи. Они обеспечивают многообразие, ценность которого может значительно возрасти в том случае, если акционерная модель столкнется с кризисом. Но начиная с 1990-х годов многообразие капитализма непрерывно подвергается серьезным нападкам со стороны неолиберальных лобби, настаивающих на том, что гарантии эффективности способна предложить только такая форма, как максимизация доходов акционеров. Как ни парадоксально, мы очень часто слышим отрицательные сравнения государства всеобщего благосостояния, которое будто бы предлагает «один размер для всех», и рынка, которому приписывается огромное разнообразие. В действительности рынок располагает своими собственными способами приведения к единообразию. В 1980–1990-е годы в Великобритании и правительства консерваторов, и правительства новых лейбористов способствовали правовым изменениям, направленным на превращение в обычные банки строительных обществ, представлявших собой одну из форм взаимопомощи граждан. Одним из следствий этого была передача контроля над деятельностью данных обществ от их членов в руки акционеров. Во время кризиса 2008 г. часть банков, созданных на основе строительных обществ, оказалась в числе наиболее пострадавших финансовых институтов. Сохранившимся строительным обществам, деятельность которых регулировалась более жестко, в значительной степени удалось благополучно пережить трудные времена. Более высокая степень разнообразия форм корпоративной организации способна стать надежной защитой в тех случаях, когда одна из них сталкивается с кризисом (даже если ее описывали как наиболее эффективную из всех возможных).

Тем же путем, что и английские строительные общества, прошли итальянские сберегательные банки. Они играли важнейшую роль в предоставлении кредитных линий малым и средним предприятиям, во многом определявшим динамизм итальянского бизнеса в некоторых регионах страны. В то же время эта форма деятельности в значительной степени зависела от государственного регулирования. Процесс международной банковской реформы, получивший известность как «Базель II», привел к тому, что сберегательные банки были поглощены конгломератами, в результате чего местные менеджеры были в значительной степени ограничены в правах по предоставлению займов малым фирмам. Тем самым когда-то процветавшая часть итальянской экономики лишилась одного из важнейших видов ресурсов. Один размер всем не подходит, но от всех потребовали приспособиться к одному размеру. Реформы предназначались для того, чтобы добиться увеличения соотношения капитала и активов в банках, что, как ошибочно предполагалось, позволило бы обеспечить адекватную защиту интересов клиентов. При этом в процессе осуществления новой политики решающее слово принадлежало крупным банкам. (В действительности данный подход оказался несостоятельным с точки зрения предотвращения участия банков в деятельности спекулятивных рынков.) В то же время итальянское правительство пользовалось определенной свободой в осуществлении реформ, и оно выбрало позицию невмешательства. Как показал Оливье Буцбах, во Франции защита многообразия сберегательных банков, несмотря на изменения и преобразования, осуществлялась более эффективно. Как известно, в этой стране высоко оценивается полезность государственного регулирования, но, как ни парадоксально, идея защиты местного многообразия является общей для всего политического спектра.

Ответ социал-демократии на проблему чрезмерного единообразия в условиях капитализма – иначе говоря, отсутствия рынка в рынках – отнюдь не простая задача. Ее первоначальное предпочтение единообразия, базировавшегося на государстве, при переходе на «третий путь» сменилось не менее догматической приверженностью к модели максимизации доходов акционеров. Новые возможности социал-демократии связаны не столько с ее прошлыми политическими предпочтениями, сколько с ее структурной позицией как надежного «прибежища» для критических мнений и выразителя интересов не принадлежащих к элите групп. Современный капитализм нуждается в большем разнообразии институциональных форм. Основную опасность для социал-демократии представляет не близость к центрам господствующей капиталистической власти, а правоцентристские политические силы. Кроме того, сегодня многие готовы к расширению позитивного государственного регулирования. Таким образом, во многих странах социал-демократия должна занять позицию, которая позволяла бы ей отвечать на новые вызовы более эффективно, чем другие политические силы.

Еще одной областью, в которой социал-демократия должна чувствовать себя более уверенно с точки зрения принятия необходимых мер, являются международная банковская система и изменения в способах регулирования ее функционирования, поскольку в ней открывается широкое пространство для созидательных компромиссов. На первый взгляд можно было бы ожидать, что банкиры стремятся к полному дерегулированию финансовой системы, так как они получили бы возможность неограниченной максимизации прибылей. Остальное население, которое должно оплачивать спасение банкиров, когда те совершают ошибки, результатом которых становится кризис, скорее всего, выступает за регулирование. Но при более детальном рассмотрении возникает вопрос: не должны ли проявить заинтересованность в регулятивной защите сами банкиры? Ведь они несут ущерб от таких форм поведения, которые разрушают взаимное доверие, репутацию финансистов в глазах населения и затрудняют осуществление конфиденциальных сделок в долгосрочной перспективе. Тот факт, что ведущие банки манипулировали ставкой LIBOR, являющейся добровольным рыночным соглашением между кредитными организациями, а не продуктом государственного регулирования, позволяет предположить, что банкиры не способны поддерживать порядок в собственных рядах. Если эти соображения являются достаточно вескими, то у нас есть основания ожидать, что банкиры потребуют расширения регулирования хотя бы для того, чтобы восстановить взаимное доверие. В финансовом мире уже происходит нечто подобное, однако мы должны помнить о существовании трех ограничений, ослабляющих полезность настоящей реформы.