Я плохая мать? И 33 других вопроса, который портят жизнь родителям - Екатерина Кронгауз Страница 47

Что бы с нами ни делала моя мама, я все равно думаю о ней как о женщине, которая садится на кухне с сигаретой, чашкой кофе, и читает, и на любой вопрос отвечает: “Да-да”, потому что ей просто хочется почитать, а все остальное ей сейчас неинтересно. А она ведь делала все, что было нужно, с нами тремя. И я научилась читать, образование получила, не стала наркоманкой, неплохо социализировалась. Да и она не все время читала, курила и пила кофе. Но что бы она ни делала тогда и сейчас, где бы она ни была и что бы ни происходило вокруг нее, я знаю, что это то, о чем она мечтает, – сесть с чашкой кофе, сигаретой и книжкой.

Так же и мои дети не запомнят всех моих потуг быть гармоничной, спокойной, рассуждающей, рассказывать про искусство. Я надеюсь, они запомнят меня танцующей с ними двумя на светофоре перед детским садом в 8:30 утра. Но, скорее всего, они будут безжалостны и запомнят меня как-нибудь обидно, например постоянно спящей.

Мне кажется, мысль о том, что ты что-то должна сделать, какой-то стать, что надо как-то повлиять и изменить, особенно тревожит матерей в первые годы. А судя по родительским сообществам, больше всего в самый первый год. Такого количества волнений и вопросов, как у матерей младенцев, не бывает потом ни у кого и никогда, или они уже такие сложные, запутанные, что их бессмысленно задавать друг другу в родительских сообществах. Честно говоря, мне кажется, что это от безделья и от отсутствия какого бы то ни было сопротивления. Первое время, пока этот прекрасный ребенок не может вам противостоять, ничего не говорит, а если и говорит, то что-то совершенно прекрасное и смешное, ты все постирал в стиральной машине и помыл, тут бы сесть и подумать о себе или о работе, но ты не можешь.

Тебе кажется, что в каждый отдельный момент есть что-то важное, правильное, что ты должен сделать для своих детей. Заложить в них что-то, раскрыть, не закопать, дать основы, показать разнообразие, установить рамки. И отвлекаться нельзя, или это стыдно. Тебе не без оснований кажется, что ты самый влиятельный человек в этой жизни, и ответственность этого влияния пьянит и тревожит. И все это тревожное счастье длится ровно до того момента, пока ты не сталкиваешься с тем, что ты хоть и самый влиятельный человек, но ты – другой человек.

А ребенок твой состоит не только из того, что ты ему прочел, показал, научил, установил, раскрыл. И какому-то твоему влиянию он вовсе не поддается, а в каком-то смысле раскрылся там, где ты никакого влияния и не оказывала. Ты столько времени потратила на то, чтобы он ложился спать в свою кроватку, слушал стихи и убирал игрушки перед сном, и пока он был маленький, он так и делал. Это было прекрасно, и ты волновалась, чему бы еще полезному его научить, пока его неокрепшая пластилиновая душа в твоих руках. И вдруг он плюет на весь твой ритуал с убором игрушек, и приходит спать в два часа ночи в твою кровать, что бы ты ни делала, и стихам предпочитает идиотские детские песни, но может спеть их задом наперед. Или ты учила его спонтанности, а он, наоборот, часами складывает свои маечки в шкаф. Учила не есть после чистки зубов, а потом в три года находишь гору яблочных огрызков за кроватью. Такую же, как была у тебя в детстве. Из всего того, что я делала со своими детьми, я выстраивала веселую игру, потом ритуал, а в какой-то момент принцип. А потом оказалось, что мой принцип гораздо слабее принципа, на который могут пойти оба моих ребенка.

Может быть, потому что в глубине души мне плевать, кто из нас уберет игрушки, и в детстве я сама ненавидела их убирать. И в какой они спят кровати, мне по большому счету все равно. И мне самой хочется, чтобы он умел нарушать мои правила и после запрета выходить из комнаты, все равно прибегал теплый в пижаме обняться и поздороваться с гостями. И даже несмотря на то, что мне плевать – Яша всегда убирает за собой со стола, а Лева всегда прощается с людьми до тех пор, пока они не попрощаются с ним в ответ, даже если ему приходится бежать за ними по лестнице.

В какой-то момент ты понимаешь, сколько времени ты потратила на какую-то ерунду, пустые тревоги и мысли. Не столько, конечно, сколько считает отец твоих детей, который почти про все волнения так думает. Но близко к тому. И все это как будто ради детей.

От этих тревог устаешь так, что в какой-то момент, обнаружив, что два маленьких мальчика спят в смешных пижамах в своих кроватях, в углу их комнаты стоит красивый белый домик-лампа из папье-маше, хороший муж работает в комнате, а ты сидишь в кресле на своей красивой кухне в своей уютной квартире, ты смотришь в одну точку и пытаешься понять, в какой момент все пошло не так. Мюнхгаузен считал, что все глупости на земле делаются с умным выражением лица. Я пойду дальше – мне кажется, все глупости и гадости на земле делаются ради детей. Ну хорошо, большинство.

Самые безумные законы последнего времени приняты ради детей. Ради детей российская Дума запретила иностранное усыновление. Ради детей вводятся законы о пропаганде гомосексуализма. Ради детей в классических детских книжках и мультфильмах выискивают пошлость и противозаконные смыслы.

Некоторые даже умудряются объяснять запрет родителям посещать своих детей в реанимации заботой о детях.

Ради детей люди трусят, жадничают ради детей, ради детей люди женятся и ради них же не разводятся, а в промежутке годами мучают друг друга.

А сколько семей ради детей эмигрировали? Я наблюдала много таких семей – условно их можно разделить на два типа. Один тип: дети удачно встроились в жизнь другой страны, говорят с родителями на иностранном языке, даже если понимают русский, имеют мало общих с родителями интересов, слабо понимают друг друга. Второй тип: дети остались “русскими”, хорошо говорят по-русски, любят русские фильмы, песни, культуру – не очень встроены в жизнь страны, в которой живут, зато близки с родителями. Третий тип – очень редкий, когда сходится все, обычно связан с тем, что семья эмигрировала по какой-то другой причине – для себя, например.

Ради детей люди выходят на митинги, ради детей остаются дома. Бросают ради детей работу, чтобы сидеть с ними. Ради них же – бросают их самих. На нелюбимую работу ходят ради детей, а на любимую – всегда для себя.

“Ради детей” – почти универсальная формулировка, к сожалению доступная только тем, у кого есть дети, а то была бы совсем универсальная. Во-первых, на нее нечего возразить. Во-вторых, ей очень легко прикрыть все что угодно. Она снимает с произносящего любую ответственность: это не я боюсь – я боюсь за детей. Это не я гадость делаю – это ради детей. Это не я.

Эгоистом быть вроде некрасиво, но зато очень ответственно. Хотя бы перед собой. А если прикрываться детьми, в случае неудачи можно всегда сказать: “Ну а что – я же сделал это ради детей”, и получается даже жертвенно. К тому же невозможно определить правильность или неправильность решения, принятого ради детей.

Про некоторых людей кажется, что и детей-то они завели ровно для того, чтобы что-нибудь делать или не делать, прикрывая это наличием детей.

Самые злобные комментарии в мой адрес прикрывались заботой о моих детях. Да и к этой книжке, верю, будет не меньше похожих. Незнакомые мне люди так возмущались моим отношением к детям, что ради них же писали мне: “А не пробовали полюбить детей чуть больше, чем свой наисвятейший покой!”, “по-моему, эта женщина много спит”, “Разберемся вкратце. Два пацана, но мужа, и мужика вообще, нет. Рожала чтобы удержать, не удержала. С подругами, кумовьями, родственниками, видимо, разосралась ранее, помощи ждать неоткуда… Кого вырастит мать-одиночка? В лучшем случае невротиков! Кто это будет потом расхлябывать – ПРАВИЛЬНО – мы с вами! Это классика: матка есть, ума не надо.”, “K 8 ytra nado s detmi gylat na ylice!!!!!!!!!”, “Екатерина похоже еб. та на всю голову”, “полное отсутствие материнской любви”, “мадам волшебная на всю голову, детей рожала ради фоточек в инстаграмме и зависти подруг”, “везде эти вот аутичные проблемы проглядывают, просто красными нитками по белой канве. Я очень надеюсь, что ошибаюсь, и что там просто невоспитанный и неласковый ребенок, но пока мне мои знания и опыт в данном вопросе подсказывают, что проблема есть…” и, наконец, “текст о том, что некоторым женщинам не стоит иметь детей, заводить семью, готовить и стирать”.