Укрощение цифровой обезьяны - Алекс Сучжон-Ким Пан Страница 5

Подобная сопряженность для Homo sapiens не нова. Взаимодействие с техникой повлияло на работу нашего мозга и тела, а самосознание сформировало нас как биологический вид. Сопряженность позволяет развить наши физические и познавательные способности, делать то, что в одиночку было бы не по силам, выполнять задачи более эффективно, легко и быстро, а также достичь мастерства в области технологий, позволяющего выполнять работу без внешних помех. Сопряженность стирает границу между телом и окружающим миром. Вот почему небрежное замечание: «по-моему, айфон - часть моего мозга» на самом деле справедливо.

Термин «сопряженность» объединяет сразу несколько явлений, которые раньше изучались отдельно. Я предпочитаю понятие «сопряженность» по нескольким причинам. Термин «расширенное сознание», введенный в обращение Энди Кларком и Дэвидом Чалмерсом, имеет слишком позитивную окраску. В «расширении» когнитивных способностей или памяти нет ничего плохого. Нам требуется термин, указывающий, что некоторые виды взаимодействия с техникой не дают нам свободу, а сковывают нас. Даже за самые положительные «дополнения» приходится платить: в связи человека с техникой нет однозначно позитивных или негативных эффектов, зато существует множество полутонов.

Сопряженность также предполагает некоторую сложность и неизбежность. Мы рассредоточиваем когнитивные способности, накапливаем их как в мозгу, так и во множестве электронных устройств, а также пользуемся технологическими средствами для развития наших физических способностей. Это мы бессознательно проделываем чуть ли не с рождения. Мы не можем обойтись без техники, однако в наших силах сделать выбор: запутаться в гаджетах, как муха в паутине, или же сплестись с ними, подобно канату из множества нитей. Всем известно, что случается с мухой в паутине, однако второй вариант предполагает создание чего-то нового, более прочного, чем все части по отдельности.

Концепт сопряженности кажется чем-то из области фантастики, наталкивает на мысли о будущем, где компьютеры наделены человеческим сознанием. Разумеется, многие приветствуют стирание границ между человеком и машиной: футуролог и изобретатель Рэймонд Курцвейл, к примеру, предвидит будущее, в котором роботы сравняются с людьми по уровню интеллекта. Нанороботы смогут изучить каждый атом мозга, и мы перейдем от индивидуального сознания ко множественному - ив голове, и в роботе, и в «облаке». Впрочем, люди уже считают информационные технологии собственными дополнениями. Пользователи часто описывают свои мобильные устройства как часть себя. Многие называют себя «подсевшими» на Интернет.

Популярность этих метафор нетрудно доказать на практике. В 2010—2011 годах ученые из Мэрилендского университета провели эксперимент, по условиям которого испытуемые, студенты из десяти стран, должны были сутки обходиться без Интернета. Отложив смартфоны в сторону, многие участники эксперимента отметили, что испытали чувство глубокой потери. «Я тянулся к карману раз тридцать, думал, что мне кто-то звонит, но там ничего не было», - признался один из американских студентов. «Мне просто нравится трогать телефон. Я сразу чувствую себя полноценным», - заметил участник эксперимента из Китая. Один студент из Великобритании «так хотел коснуться телефона, что проверял карманы каждые пять минут», а другому «странно было не ощущать телефон в руке каждую минуту». Вся группа испытывала симптомы «ломки» и отвыкания. «Я весь день мучился!» - воскликнул китайский студент, а другой прибавил: «Когда срок подходил к концу, я практически сходил с ума». Американцы признали, что «чувствовали себя настоящими наркоманами», вот только недоставало им одного - информации. «Нам нужна была “доза” электроники. Когда мы не в Сети, нам плохо». Студент из Англии заявил: «Я зависим. Только мне ни алкоголь, ни кокаин не нужны. Информационные сети - вот мой наркотик. Без них я пропал». Психологи в США утверждают, что интернет-зависимость (этот термин впервые употреблен в научной литературе в конце 1990-х годов) следует признать настоящим заболеванием, таким же, как алкоголизм.

Применение терминов «расширенное сознание» и «сопряженность» помогает определить, что поставлено на карту, когда наши отношения с устройствами заходят в тупик. Электронные устройства стали нашими незаменимыми спутниками не только на работе или в учебе, но и дома, они тесно вплелись в нашу жизнь и обрели способность влиять на нас. Поломка или ненадежная работа таких устройств не просто приносит неудобства. Мы ощущаем гаджеты как нечто неотъемлемое, в то же время как нечто вне нашей сферы влияния. Они похожи на конечности, которые не желают подчиняться прямым командам. Проблема гаджетов на сегодняшний день заключается не в том, что они неотразимы для нас, мы слишком быстро к ним привыкаем. Проблема в том, что они плохо сделаны.

Осознание того, что значит сопряженность и каковы принципы ее действия - это уже большой шаг. Невозможно завязать успешные взаимоотношения с техникой, если не существует точного представления о том, какими они должны быть в идеале. Сопряженность доказывает, что не стоит беспокоиться о чрезмерной опоре на технику. На протяжении всего своего существования Homo sapiens неотделим от технологий.

Около двух с половиной миллионов лет назад наши предки впервые использовали камни в качестве орудий труда. Ашельское ручное рубило - универсальный инструмент, для создания которого понадобились недюжинные навыки. Его изобрели примерно 1,8 миллиона лет назад, и оно оставалось самой ценной собственностью человека на протяжении миллиона лет. Режущие края рубил времен раннего палеолита не утратили своей остроты и сегодня. Невозможно даже вообразить, чтобы какой-нибудь современный гаджет продержался бы столько времени, не утратив своей функциональности.

Мы никогда не жили в мире без орудий труда. Способ их использования менялся в соответствии с нашими потребностями. Мозг наших предков, особенно его лобные доли, значительно развился к тому времени, когда мы начали изготавливать и применять орудия труда. Производство орудий из кремневой гальки для охоты или рыбалки также свидетельствует о том, что наши предки планировали свое будущее.

Благодаря длительному использованию орудий труда мы менялись и внешне. Человек стал прямоходящим, руки приспособились к ощупыванию и хватанию предметов. В свою очередь это изменение повлияло на физиологическое строение человека: пальцы стали короче, когти сменились ногтями. Опыты по обучению обезьян изготовлению рубил и других каменных орудий показывают, что обезьяньи запястья не особо гибкие, пальцы -слишком короткие, и полноценное рубило такими руками не сделать. Как бы то ни было, произошедшие изменения сделали нас более зависимыми от инструментов для охоты или обороны, заставили искать защиты от погодных условий. Пример подобной защиты -обработанные шкуры животных.

Хотя за прошедшие тысячелетия мы съели несравнимо больше мяса, чем гориллы или шимпанзе, мы не отрастили острых зубов и не приобрели устрашающей скорости хищников. Наоборот, как только в рационе стало преобладать мясо, наши зубы и челюсти ослабели. Почему? Потому что им больше не приходилось разрывать плоть живой жертвы: мясо животных, добытое на охоте с помощью копий и ловушек, стали обрабатывать на огне. Вдобавок, по сравнению с нашими дальними родственниками-приматами, мы утратили волосяной покров, наш центр тяжести сместился, обеспечив способность к прямохождению. И все это благодаря еще двум древним изобретениям: одежде и обуви.