Ультрамышление. Психология сверхнагрузок - Трэвис Мэйси Страница 5

В основном мы бежали без дорог, по грязной, а на больших высотах и заснеженной пересеченной местности. Покрытие было весьма разнообразным. Я большой знаток снега: снег может быть мягким и пушистым, может быть твердым и смерзшимся, а может быть и таким, какой встречался здесь вдоль узких гряд, – плотная корка наста, а под ней рыхлая масса. Делаешь десять шагов, а на одиннадцатом проваливаешься и увязаешь в мягком, влажном сугробе. Я чувствовал себя в родной стихии; в отличие от бегуна из Австралии, который признался мне позже, что его, почти не знакомого со снегом, сильно сбило с толку это странное сочетание.

Меня часто спрашивают, о чем я думаю, когда бегу. Ответ прост: о еде. И не только об ужине после гонки, о котором все любят помечтать (для меня это бургер и жареная картошка), но и о калориях, которые должны поддерживать меня в ходе забега. На сверхмарафонах я ставлю себе цель получать по 250–300 калорий в час. На ITT я тянул через трубочку свой обычный углеводный напиток «Витарго» и на каждом из пяти пунктов питания на миг останавливался, чтобы закинуть в себя немного изысканного темного французского шоколада, который там раздавали, и несколько кусочков местных сыров и салями (нет, я не питаюсь так постоянно, но на сверхмарафоне топливо решает все, не говоря уже о том, что страшно хочется чего-нибудь вкусного). На каждом пункте стояли одетые в теплые куртки и лыжные шапки – температура была чуть ниже нуля – волонтеры, готовые аплодировать каждому прибывающему участнику. У некоторых из них были большие коровьи колокольчики, в которые они звонили с большим воодушевлением.

– Allez, allez! – кричали они. – Давай, давай!

Я чувствовал себя участником «Тур де Франс». Энтузиазм волонтеров, незнакомый язык и очарование бескрайних чужеземных гор придавали мне сил.

И я рванул вперед. Полон сил, в отличном самочувствии. Те, кто бегает по шоссе или по стадиону, обычно заранее разрабатывают стратегию забега. Они знают, где нужно поднажать, где притормозить и когда сделать финишный рывок. В сверхмарафонах, поскольку забег растянут по времени, приходится больше полагаться на свое самочувствие. Стратегия сильно упрощается: плохо себя чувствуешь – старайся притормозить; хорошо себя чувствуешь – наращивай темп. Мне как раз пришло время поднажать.

Ранее на трассе я обратил внимание на коротко стриженного бегуна в темных очках, с суровым лицом и квадратной челюстью, который со свистом пронесся мимо меня на первом спуске. Он напоминал Терминатора, молодого Арнольда Шварценеггера с лыжными палками. Эта мысль вновь закрутилась у меня в голове, когда я увидел его впереди себя, работающего изо всех сил, зубы сжаты, очки заляпаны снегом.

«Обезвредить Терминатора, – говорил я самому себе. – Обезвредить Терминатора».

Остался последний большой подъем на трассе Ice Trail, я сосредоточен и готов бежать! Фото: Александр Гарэн

Не подумайте, я ничего не имел против этого парня – мы с ним даже поболтали потом, после забега, и он оказался очень приятным и мягким человеком, ничего общего с Терминатором. Но во время соревнования нужно находить способы мотивировать свой ум, чтобы помочь телу перенести боль от наращивания темпа (даже когда хорошо себя чувствуешь). И он стал для меня таким мотиватором.

Мы бежали по горам вверх и вниз, как лифты в высотке, а утро все тянулось. Десять, двадцать, тридцать миль… На отметке 34 мили – бежать оставалось чуть более шести – пришло время очередного подъема. На этот раз нужно было подниматься на перевал Коль-де-л’Изеран. Это самый высокий перевал в Альпах – 2987 м, – куда проложена дорога с твердым покрытием, поэтому его много раз задействовали организаторы «Тур де Франс» (последний раз в 2007 году).

Тем временем на одном из пунктов я услышал, что парень, бежавший вторым за д’Аэне, сошел с дистанции. Я протискивался в пятерку лидеров. Жизнь налаживалась. У меня оставалось еще много сил, и мы приближались к подъему. Я чувствовал, что могу нарастить темп, и, поскольку некоторые другие лидеры выглядели подуставшими, у меня был шанс укрепить свои позиции. Оставалась последняя большая горка, вверх и вниз. За семь километров мне предстояло набрать 684 метра высоты до Эгюй Перс, еще одного ледника на высоте 3337 метров, а затем сбросить столько же по противоположному склону. Я знал, что смогу догнать некоторых соперников на этом отрезке.

Пришло время для моего секретного оружия: музыки.

Должен сказать, обычно я не беру с собой проигрывающих устройств. На некоторых шоссейных гонках наушники запрещены, а я из тех, кто всегда играет по правилам. Но на забегах по бездорожью, вроде ITT, всем наплевать, если ты вытащишь айпод и врубишь себе музыку. У меня были тщательно подобраны композиции для создания нужного настроения на этом этапе забега: жизнеутверждающие мелодии, помогающие отвлечься от боли и заставляющие ноги двигаться бодрее. Я прибегаю к этому средству, когда нужен дополнительный толчок на последнем отрезке гонки; это нечто сродни хорошему двойному эспрессо. Действительно помогает ускориться.

В мой пестрый сборник входили песни разных исполнителей: Эминем, Нил Янг, Кэти Перри, Майкл Джексон. Я слушал «Гангам стайл» и бесхитростную «Хэппи» Фаррелла Уильямса. Я даже запустил давно заезженную всеми на тренировках дорожку «Глаз тигра» из фильма «Рокки-3». Я бежал и мычал: «Подниматься на вызов противника», обгоняя соперников на волне своей музыки по пути к перевалу. Судья на трассе поднял вверх три пальца, когда я пробегал мимо: третье место. Да! Oui!

Я был уже на финальном спуске: нужно было сбросить 1172 метра за 8,8 километра. Немного потеплело, и я снял куртку и засунул ее в рюкзак, рядом с мини-кошками Kahtoola NanoSpikes, которые я снял раньше, когда закончилась зона снега.

Сбегая вниз, я почувствовал какое-то шевеление сзади. Глянул через плечо – клапан рюкзака болтался на ветру: я не полностью застегнул молнию. Я остановился, снял рюкзак и увидел, что ледоступов в нем нет. «Черт, – подумал я. – Видимо, выпали. Должны быть где-то рядом». Но рядом их не было. Я пробежал пару шагов назад. Их не было и там. Часть меня инстинктивно требовала забыть о ледоступах и продолжать спуск по склону к финишу. Оставалось всего четыре мили. В сверхмарафонах это равнозначно последнему кругу по стадиону.

Здесь и произошел мой внутренний спор об утере снаряжения, правилах и, в более широком смысле, о том, что такое хорошо и что такое плохо. За день до этого на предстартовой встрече со спортсменами организаторы очень много говорили об обязательной экипировке. И уделили очень большое внимание – насколько я мог судить с моим скудным французским – наличию кошек. Они подняли и показали всем, что это такое. Они даже оговорили марку – Yaktrax, так что мне пришлось даже подойти позже к директору забега и показать ему свои ледоступы, другой марки. Он утвердил их, но посыл был ясен: эти ребята серьезно настроены в отношении экипировки.

Или нет? Я вспомнил, что никто не проверил мой рюкзак на старте. Я, разумеется, понимал необходимость снаряжения и мер предосторожности в этих потенциально опасных условиях, но мы уже спустились с больших высот и приближались к финишу. Будет ли это иметь значение сейчас? И, мрачно подумал я, не устроят ли они проверку на финише?