Нелюбимая дочь. Как оставить в прошлом травматичные отношения с матерью и начать новую жизнь - Пег Стрип Страница 5

Невосприимчивая мать, напротив, видя, что малышка начала уклоняться от игры, придвигает свое лицо ближе, щелкает языком, пытаясь привлечь ее внимание, хотя ребенок отворачивается. Кроха беспокоится, может даже оттолкнуть мать, но та не унимается и не обращает внимания на ее сигналы. Чем больше настаивает мать, тем активнее (физически и эмоционально) сопротивляется малышка, и все заканчивается истерикой. Это не просто неудачная игра в «Ку-ку», это провал коммуникации, и, если это устойчивый паттерн взаимодействия, он оказывает серьезное влияние на развитие ребенка.

Эксперимент «Каменное лицо» во всех его вариантах позволяет понять, как мать и дитя участвуют в коммуникации на раннем этапе и как это важно для развития младенца. Очевидно, что лишь один человек в этой паре имеет возможность изменить взаимодействие – мать, а не так называемый раздражительный или невосприимчивый малыш.

Но главное – эксперимент «Каменное лицо» объясняет, почему некоторые дети становятся избегающими или амбивалентными в своей привязанности. Конечно, мать, даже самая любящая, не может быть постоянно настроена на ребенка и восприимчива. Рецептов идеального взаимодействия не существует, люди несовершенны, и взаимопонимания удается достичь не всегда. Но, как отмечают Троник и другие исследователи, важно, чтобы мать умела исправлять последствия ошибок в процессе общения.

Приведу переработанный пример из статьи Троника, находящий у меня особый отклик, поскольку у моей дочери была привычка хватать меня за волосы. Это было отчаянно больно и стало для меня серьезной проверкой на прочность и умение контролировать эмоции. Допустим, мы с малышкой играем на полу. Вдруг дочь подается вперед, хватает прядь моих волос и с силой дергает. Моя реакция мгновенна и импульсивна: я вскрикиваю, лицо перекашивается от боли и злости, сигнализируя моей крохе об угрозе, и я, не задумываясь, отталкиваю ее ручонку. Дочка отпускает мои волосы и прикрывает лицо, словно защищаясь от удара. Я потираю голову, оглядываюсь на малышку и начинаю восстанавливать отношения: наклоняюсь к ней, бормочу что-то утешительное, вновь побуждая ее к контакту. Проходит несколько минут – в конце концов, это был разрыв коммуникации, – и дочь начинает улыбаться и снова тянется ко мне.

Однако то, что делала я, не единственный возможный сценарий. Представьте мать, которая совершенно теряет контроль над собой: ругается, кричит на малышку или, хуже того, бьет или дергает ее за волосы, чтобы «преподать урок». Затем поднимается с пола, по-прежнему в ярости, и не обращает никакого внимания на то, как реагирует ребенок. Ни малейшей попытки восстановить контакт!

В течение дня, недели или месяца возникает множество ситуаций, когда взаимодействие матери и ребенка может пойти не лучшим или даже наихудшим образом, но всегда есть столько же возможностей для воссоединения и взаимной настройки. Однако только во власти матери исправить отношения. Чтобы вам не казалось, что Троник с коллегами слишком многое домысливают, – ведь младенцы не могут рассказать о своих мыслях или чувствах, – познакомимся с другим экспериментом с «каменным лицом», поставленным на детях двух с половиной лет. Что касается развития, между ними и младенцами от 2 до 12 месяцев, участвовавшими в первых экспериментах, лежит пропасть. Они не только говорят, но и знают нормы поведения – знают, как они сами и другие люди должны поступать.

Реакция двухлеток на «каменное лицо» представляла собой варианты поведения младенцев, что подтвердило предыдущие результаты и опровергло критику, будто ученые проецировали на новорожденных собственные эмоции. Видя безучастное лицо матери, дети пробовали разные приемы: звали ее все громче (может быть, она не отвечает, потому что не слышит?), бросали ей в лицо игрушки («Мамуля, ты не спишь?»), в отчаянии даже дергали ее изо всех сил. Как и в случае с младенцами, когда все их попытки вернуться к нормальному положению вещей оказывались безуспешными, дети отворачивались от матерей, предпочитая избегать контакта, чем испытывать волну негативных эмоций, оттого что их отвергли. Так избегающее поведение становится привычным для ребенка невосприимчивой матери.

Эти сценарии демонстрируют, как воздействует на младенцев и маленьких детей эмоциональная недоступность матери, но они не показывают, что происходит, когда взаимодействие матери и ребенка начинает определяться речью. Именно в этот момент – когда ребенок осваивает речь и становится достаточно взрослым, чтобы понимать ее, – в распоряжении нелюбящей матери появляется новое оружие – слово. То, как она пользуется этим оружием – не высказывая одобрение и поддержку или активно подрывая веру дочери в себя, критикуя ее или отстраняясь от нее, – предопределяет, какой ущерб она нанесет ее самовосприятию.

С первых мгновений жизни малышка пытается осмыслить окружающий мир. Получая регулярный и последовательный отклик на свои сигналы, она начинает воспринимать мир как безопасное место, где можно рассчитывать на любовь, защиту и отзывчивость. По мере ее роста то, что говорит о ней мать, становится основой ее самоощущения. Но, если она и ее потребности игнорируются или не удовлетворяются матерью, ее самоощущение страдает.

Каждый момент тесного взаимодействия матери и ребенка – вроде бы малость, но, многократно повторяясь, эти моменты преобразуют внутренний мир ребенка. Подобно непрерывной череде капель, падающих на землю, они прокладывают русла и каналы, через которые пропускаются и интерпретируются ежедневные события. Эти каналы, или ментальные модели, представляют собой бессознательные процессы под поверхностью осознанного потока мыслей. Слова, которые слышит дочь, – выражают ли они поддержку и заботу или обижают ее – усваиваются ею как истины о самой себе и о том, как работают связи между людьми.

Поскольку эти ментальные модели образуют неосознанные паттерны, которые мотивируют и направляют поведение дочери в детстве и в дальнейшем, их невозможно изменить, не распознав и не вытащив в область осознанного. Поэтому раны, нанесенные в детстве, так трудно лечить, а процесс исцеления сложен. Как ни парадоксально, хотя дочь чувствует себя нелюбимой, она зачастую не понимает, что именно ранит ее, к тому же врожденная потребность в материнской любви никуда не девается, хотя дочь и пытается защититься, отстраняясь от матери, как делала это в младенчестве.

С этой реальностью сталкиваются все нелюбимые дочери.

Прекрасно помню, что года в три-четыре она наряжала меня как куклу. У меня есть фотографии, где она и держит меня как куклу – отодвинув от себя, словно я вещь, а не прижимая к себе с любовью. Все внимание на то, как прекрасно она справляется со мной, своим проектом «сделай сам». Я также помню, как меня наказывали, если я играла в этих нарядах, пачкала их или мочила штанишки. На каждой фотографии она позирует с призом в руках. А маленькая девочка – я – не улыбается. Фотографии не лгут. Теперь я вижу правду.

В психологии существует представление о том, что «зло сильнее добра». Это означает, что негативные события оказывают намного более важное и долгосрочное воздействие, чем позитивные, хотя в нашей жизни гораздо больше дней и лет в целом благополучных. Осознайте, в каких подробностях вы вспоминаете неприятную встречу или травмирующее событие, и сравните с воспоминаниями о дне, когда не случилось ничего плохого. Именно дурные моменты врезаются в память. Еще долго после того, как развеются впечатления от отпуска на море, мы помним ужасный обратный рейс, шумного пьяного соседа и потерю багажа.