Стать сильнее. Осмыслить реальность. Преодолеть себя. Всё изменить - Брене Браун Страница 53

Лицо Дианы ясно выражало: «Мне это тоже не нравится, но именно поэтому мы здесь. Просто держись. Я не могу прекратить боль, но я здесь, чтобы помочь тебе пройти через нее».

Я отложила свои распечатки, скинула туфли, залезла с ногами на диван, прижала колени к груди, обняла их и зарылась в них лицом. Я сидела неподвижно.

– О боже! Я не могу в это поверить. Это ужасно! – Я медленно повторила то, что только что сказала: – «Я хочу, чтобы она почувствовала себя маленькой. Хочу, чтобы она чувствовала себя разоблаченной… Хочу, чтобы ей было страшно, как будто ее загнали в ловушку»…

Диана по-прежнему не проронила ни звука. Это было спокойное молчание, без упреков и осуждения. Таким образом она помогала мне поверить в свою адекватность. Диана хорошо понимает, что у каждого бывает такое состояние на грани безумия и его опасность в том, что зачастую не понимаешь, что делаешь и зачем. Мне никогда не было стыдно от этого при Диане… вообще никогда.

Не поднимая головы, я сказала:

– До меня дошло, но это так ужасно.

Диана всегда точно знает, когда нужно молчать.

Мой лоб по-прежнему был уткнут в колени, и я поняла, что должна сказать это вслух. Десять лет изучения чувства стыда научили меня делать то, что кажется страшным и неприятным: вслух говорить о своем стыде. Я должна была сказать вслух: «Мне очень стыдно за неправильное произношение. Я чувствую себя глупой и маленькой, как будто меня застукали на месте преступления. Мне стыдно и страшно, как будто меня разоблачили, показав, что я только притворялась умной».

Мы долго сидели в тишине. Конечно, я хотела, чтобы Памела чувствовала себя разоблаченной, потому что именно так я чувствовала себя в настоящий момент. Я никогда не напишу достаточное количество книг и не заслужу столько званий, чтобы ко мне было применимо понятие «умная» по стандарту The New Yorker или Лиги плюща. Никакие регалии и должности не способны изменить того факта, что я потомок выходцев из Техаса в пятом поколении, с несовершенной грамматикой, тенденцией ругаться, когда устала, и постоянной борьбой с гласными и произношением.

Пока я сидела в неловком молчании, мне вспомнилась тяжелая сцена из нашумевшего кинофильма «Молчание ягнят», когда сумасшедший психиатр Ганнибал Лектер (его блестяще играет Энтони Хопкинс) разоблачает героиню – агента ФБР Клариссу Старлинг (актриса Джоди Фостер): «Вы настолько честолюбивы? Знаете, на кого вы похожи с этой дорогой сумочкой и в дешевых туфельках? На деревенщину. На отмытую суетливую селянку с дурным вкусом. Правильное питание удлинило ваши кости… но вы недалеко ушли от белых голодранцев, агент Старлинг. Акцент, который вы тщетно пытаетесь скрыть… это Западная Вирджиния? Ваш отец шахтер? Он воняет керосином?..»

Я хотела, чтобы Диана хоть что-нибудь сказала и облегчила мое состояние. Я хотела, чтобы она задушила Ганнибала Лектера в моей голове и всех моих гремлинов, заставив их уйти. Но она никогда не вмешивается в такой крайне важный процесс, как осмысление. В том и заключался смысл нашей с ней работы, чтобы я могла впустить в свое сердце то, что творится у меня голове, а для этого необходимо некое пространство. Диана всегда умела предоставить мне это пространство, чтобы я чувствовала, ругалась, металась и ненавидела людей, чтобы я могла позволить себе быть несовершенной и злой.

Наконец я опустила ноги на пол, подняла глаза и сказала:

– Это больно. Это хуже, больнее и тяжелее злости.

Диана сказала:

– Да. Это тяжелее злости.

Потом мы еще немного посидели в тишине.

Наконец я посмотрела на нее и спросила:

– Получается, что гневное письмо – неплохой инструмент? Если понимаешь, какие чувства хочешь вызвать у человека, то можно понять, что чувствуешь сама?

К этому моменту Диана хорошо знала о моей любви к формулам и инструментам. Она ответила:

– Каждая ситуация самобытна, но я думаю, да, это может быть подходящим способом, чтобы разобраться, когда ты в режиме «Не играй с огнем!».

Я уверена, что для меня «искры из-под пальцев» – это точный психологический указатель на эмоции. Мое первое падение в этой истории произошло, когда я прочитала письмо Памелы. Однако в тот момент я не сориентировалась и отказалась от любопытства. Второй момент падения произошел на диване в кабинете Дианы, когда я поняла, что мое письмо – это попытка обиженного человека переложить свой стыд на Памелу. К счастью, на этот раз при помощи Дианы я выбрала любопытство.

Выбор любопытства в момент стыда – это то, за чем мне надо внимательно следить всю жизнь. Я поделилась этой историей с папой и сказала ему, что нам нужно придумать новое высказывание, желательно связанное с быком. Хорошо, что никто не слышал тот разговор. Я люблю метафоры, и мы полчаса говорили о быках и красных тряпках во время родео. Наконец мы решили поступить умнее и придумать что-нибудь попроще.

– Как насчет: «Когда собираешься дразнить быка, он на полчаса берет тайм-аут? – предложила я.

Отец ответил:

– Ну, детка, это не придает авторитета быку, но даст тебе время разобраться, пока бык отдыхает.

Чтобы добраться до дельты и ключевых знаний, я должна была разобраться со стыдом, идентичностью, критикой и ностальгией. Это все пересекается с темой устойчивости к стыду. В своих предыдущих книгах я говорила о четырех элементах устойчивости к стыду, которые обнаружились в моих исследованиях. Люди с высоким уровнем устойчивости к стыду:

Понимают, что такое стыд, и знают, какие сообщения и ожидания вызывает у них чувство стыда.

Практикуют критическое осознание, проверяя на соответствие реальности сообщения и ожидания, утверждающие, будто несовершенство означает недостаточность.

Протягивают руку и делятся своими историями с людьми, которым доверяют.

Говорят о чувстве стыда вслух; используют слово «стыд»; говорят о том, как себя чувствуют, и просят то, что им нужно.

В процессе проверки на соответствие реальности сообщений, которые вызывают стыд, нам часто приходится разбираться в личности, этике и стереотипах. Мы также должны понять, насколько глубоки наши ожидания, где их корни – в ностальгии или в опасной практике сравнения положения вещей с отредактированной версией того, «как должно быть».

Я очень люблю штат Техас, но это такая странная любовь, что обсуждать я ее могу только с совершеннолетними.

Молли Айвинс

Самоопределение – это основа процесса подъема после падения. Чтобы быть искренними, мы должны быть цельными. Чтобы принять и любить себя такими, какие мы есть, мы должны воссоединиться с теми своими частями, которые мы от себя отрезали. Мы должны вернуть себе все части, от которых отказались. Карл Юнг назвал это индивидуацией.