Клуб счастливых жен - Фон Уивер Страница 54

Глава 29 Фонтан вечной молодости и другие открытия Буэнос-Айрес, Аргентина

Вернувшись в Буэнос-Айрес налегке, мы решили не брать такси, а доехать до центра на автобусе и затем пойти пешком в отель. За такой авантюризм пришлось поплатиться. Мы бродили по лабиринтам улиц, сворачивали в непонятные дворы, куда не проходил даже сигнал мобильной связи, пытались прочесть неведомые указатели на испанском. Полагаю, мы курсировали поблизости от гостиницы, но не замечали этого.

Кит первым заметил вдалеке логотип сети Sheraton. Мы попытались двигаться в этом направлении, но одного желания оказалось недостаточно. Всякий раз, как мы устремлялись по улице, которая должна была вывести нас ближе к нему, оказывалось, что она заводит нас не туда или оканчивается тупиком. Наверное, это было бы даже занятно, если бы мы не понимали, что кружим совсем недалеко от цели. В какой-то момент городу, видимо, надоело морочить нас. И мы внезапно оказались у гостиницы.

Муж и я пробыли в Буэнос-Айресе неделю, много гуляли и почти ни разу больше не заблудились, как в первый день. По Авенида дель Либертадор мы дошли до знаменитого района Палермо, где в многочисленных уличных кафе царит «французская» атмосфера. Мы посетили знаменитое кладбище Реколета, на котором похоронено много знаменитых аргентинцев, в том числе Эва Перон [47](героиня мюзикла «Эвита»), и узнали множество интересных историй и легенд о покоящихся здесь людях.

Например, о Руфине Камбасерес, известной как «девушка, умершая дважды».

После празднества, устроенного в честь ее дня рождения матерью, Руфину нашли бездыханной. Трое разных докторов признали ее мертвой. Она была похоронена на следующий день. Но вскоре служитель кладбища рассказал, что обнаружил отодвинутой крышку саркофага. Городское предание гласит, что девушку погребли заживо. Окончательно умерла она только тогда, когда пыталась выбраться из могилы. На месте захоронения мать воздвигла склеп, у входа в который стоит статуя Руфины, придерживающая ручку двери, будто собирается войти внутрь.

Привлек наше внимание дом-склеп в неоготическом стиле, возведенный в память о молодой женщине, погибшей в Австрии во время схода лавины. У входа стоит статуя в человеческий рост, изображающая покойную в подвенечном платье. Позднее, когда умерла ее любимая собака, родственники заказали тому же скульптору изображение пса и поместили его рядом с хозяйкой.

Большинство туристов, конечно, устремляются к могиле Эвы Перон. Ее надгробие – одно из самых скромных здесь. В неглубокой нише находится бронзовая дверь с изображением креста. Вокруг помещены доски с выбитыми поминальными надписями: в них оплакивается безвременная кончина Эвиты, превозносятся ее человеческие достоинства, утверждается всенародная любовь к ней.

Ее тело было в свое время эксгумировано бывшим мужем и его третьей женой, которые перевезли его в Испанию [48]и хранили в гостиной. Потом его выкрали, спрятали, потом снова выкрали. Теперь, наконец, супруга бывшего аргентинского диктатора обрела покой в усыпальнице, принадлежащей ее семье. В этом склепе столько ложных дверей и так много саркофагов внутри, что сейчас, наверное, она в безопасности. Никто больше не покусится на тело.

Реколета, конечно, поражает своим великолепием. И все же бродить среди могил – грустное занятие. Мы с Китом пришли к выводу, что нам нужно как-то взбодриться, иначе мы впадем в летаргию. Наверное, стоит последовать многочисленным рекомендациям и посетить район Сан-Тельмо, чтобы ощутить присущий Буэнос-Айресу «дух танго». Самое время отправиться туда!

Каждое воскресенье в Сан-Тельмо проходит ярмарка [49], на которую стекаются тысячи туристов. Мы попали в этот район как раз в такой день. Толпа заполнила узкую улочку, так что возникла теснота и давка. Аргентинская ярмарка – это очень заманчиво. Однако в плотном людском потоке у меня часто возникает клаустрофобия. Посмотрев на полчища людей, я ощутила приступ дурноты. И хотя я знала, что через некоторое время, когда смешаюсь с людской массой, мне станет легче, мы все-таки решили двинуться в другом направлении, к Пуэрто-Мадеро. Этот район впоследствии стал моим любимым местом прогулок.

Пуэрто-Мадеро расположен на берегах реки Ла-Плата. Здесь находятся лучшие рестораны Буэнос-Айреса, в том числе Cabaña Las Lilas, в который мы возвращались дважды. На его посещении настаивают авторы многих путеводителей, а владельцы соседних заведений даже стали брать созвучные названия, чтобы ввести в заблуждение не очень разборчивого путешественника.

В Аргентине все помешаны на мясе. Здесь обожают местную говядину. Страна вообще занимает второе место в мире по ее потреблению. Помню, как Марио сравнивал этот продукт уругвайского и аргентинского происхождения:

– Мы экспортируем самое лучшее мясо, а сумасшедшие аргентинцы все хорошее съедают сами.

Считается, что в Las Lilas подают самые сочные стейки. Согласитесь, есть смысл посетить самый высококлассный мясной ресторан города, где стейк является практически предметом культа. Именно это мы и сделали. Кухня была отменной, лучшей из всех, что доводилось пробовать, хотя и в Соединенных Штатах можно найти неплохое мясо.

– Самой вкусной мне показалась еда в Лондоне, в Монтевидео и здесь, – сказала я Киту. – И всякий раз ты был со мной. Может, просто у любого блюда лучше вкус, когда ты рядом?

Наверное, так оно и есть.

* * *

Мы вернулись в гостиницу. Оставался час, чтобы принять душ и привести себя в порядок перед отъездом к доктору Сильвине. Мы взяли такси и отправились в ее дом, который находится в получасе езды на машине из центра.

Поначалу путешественнику кажется, что Буэнос-Айрес – это каменные джунгли, как и любой другой мегаполис: Лондон, Нью-Йорк, Париж. Но предместья города производят совершенно другое впечатление. Здесь зелено, много парков, подстриженных лужаек, спортивных и детских площадок. Еще в Палермо я заметила, по обе стороны улиц выстроились старые деревья. Отсюда на восток и север тянулись великолепные кленовые аллеи. Проезжая через этот квартал, я увидела Буэнос-Айрес совсем другими глазами. Теперь он представлялся мне менее агрессивным и более живописным.

Стоя перед дверью дома доктора Сильвины, я не знала, чего ожидать. Скорее всего, нам непросто будет объясниться. Всю электронную переписку с ней я вела на ее родном языке, а когда мы накануне разговаривали по телефону, мне пришлось задействовать максимум своего испанского, а ей – максимум английского. Только так нам удалось понять друг друга. Нашим мужьям придется проявить терпение и ждать, пока мы с ней будем подыскивать слова. Впрочем, язык любви понятен всем. А мы будем говорить именно о любви и браке. Так что самое главное, скорее всего, я уловить смогу и без перевода.