Радость, гадость и обед - Хел Херцог Страница 57

В то время мы жили в кампусе колледжа Уоррена Уилсона близ Ашвилла. У колледжа имелась собственная ферма и стадо быков и коров, которых резали примерно по тридцать голов в год. Эти животные вели идиллическую пасторальную жизнь на пастбищах, а умирали так безболезненно, что даже Питер Сингер, известный философ, боровшийся за освобождение животных, не нашел бы к чему придраться. Им не приходилось толкаться в тесных загонах, их не запихивали в перевозки и не гнали, израненных, на скотобойню. О коровах колледжа от рождения и до смерти заботились студенты, любившие сельское хозяйство. Когда же приходил смертный час, корове давали пучок сладкой травы, заманивали в небольшой загон и убивали выстрелом в голову прежде, чем та успевала сказать «му».

Кое-кто из работавших на ферме студентов знал, что я занимаюсь психологией взаимоотношений человека и животных, и однажды они предложили мне поучаствовать в забое скота. Я мекал и бекал, однако неохотно согласился. Той ночью я почти не спал. В семь утра я явился в убойный загон, а уже час спустя по локоть засовывал руки в коровье брюхо. Следующие два дня я провел, помогая превратить крупных животных в упаковки замороженного мяса.

Первый бычок умер так. Один из студентов по имени Сэнди Макги завел его в загон и привязал к кольцу в полу. Менеджер фермы Эрнст Ларсен вошел в загон, застрелил бычка из пистолета двадцать второго калибра, и команда приступила к работе. Все знали, что следует делать. Один перерезал бычку горло и стал спускать кровь; другие отпиливали голову и копыта. Ноги перехватили цепью, а затем подвесили тушу к потолку. Откуда ни возьмись появилась тачка — я не понял зачем. Взяв длинный нож для свежевания, Сэнди одним быстрым движением сделал разрез, вскрыв тушу от грудной клетки до ануса. В тачку плюхнулась гора внутренностей. Инспектор из министерства сельского хозяйства осмотрел сердце, печенку и почки, а затем поставил на тушу печать, означавшую, что мясо пригодно для еды.

Порой говорят, что, если бы всем приходилось резать скот на мясо самостоятельно, мы все поголовно были бы вегетарианцами. Я проверил эту теорию на студентах, работавших на ферме. Большинство из них выросло в пригородах, происходило из семей среднего класса и впервые увидело живую корову или свинью только в колледже. Чтобы проверить, как работа на скотобойне связана с отказом от мяса, мы с Сэнди раздали опросники тем из студентов, кто занимался именно забоем и разделкой скота, а я вдобавок еще и опросил почти всех.

Результаты опроса продемонстрировали полный крах теории о том, что забивший корову человек превращается в вегетарианца. Ни один из забойщиков не перестал есть мясо. Однако их ответы на вопросы, связанные с забоем скота, были довольно сложными. Почти все студенты сообщили, что считают забой и разделку туши интересным и ценным опытом, однако большинство призналось, что порой во время или после забоя испытывает тошноту. Половина команды порой отказывалась от мяса первые день-два после забоя, однако большинство сочло, что опыт забоя скота пошел им на пользу. Некоторые причины были весьма практичными — так, некоторые сообщили, что с удовольствием изучили способы разделки туши и теперь смогут успешнее выбирать мясо в магазине. Несколько старшекурсников, готовившихся изучать ветеринарию, сказали, что эта работа помогла им выучить анатомию. Однако для многих опыт оказался более серьезным. Им пришлось разобраться со своей системой ценностей. Они поняли, откуда берется мясо. Мясо — это мертвое животное.

Психолог Пол Розин, изучающий вопросы питания, считает, что в сознании человека животное неизбежно связано со смертью. Розин считает, что отвращение ко многим продуктам животного происхождения, в том числе и к мясу, связано с тем, что животные служат неприятным напоминанием о нашей смертности. Он пишет: «Человеку необходимо есть, испражняться и спариваться точно так же, как любому животному. В каждой культуре существуют правила выполнения этих действий — например, большинство животных запрещено есть, большинство людей запрещено рассматривать как потенциальных сексуальных партнеров. Мы, люди, похожи на животных еще и в том, что обладаем таким же хрупким телом, которое кровоточит, будучи ранено, а также мягкими внутренностями, тоже схожими с внутренностями животных. Человеческое тело так же смертно, как тело животного».

Действительно ли мясо животных кажется людям отвратительным? Скорее да. Так, например, исследователи скандинавского рынка обнаружили, что чем в большей степени кусок мяса «анимализирован» — то есть чем больше он напоминает тушку животного, — тем неохотнее приобретет его средний потребитель. Производители мясных продуктов оказываются в парадоксальной ситуации. Обычно покупатели предпочитают более свежие, сочные и натуральные с виду товары. Но когда речь заходит о мясе, свежесть, сочность и натурализм оборачиваются недостатком, особенно в глазах женщин. Исследователи рекомендуют производителям мясных продуктов делать свою продукцию как можно менее похожей на плоть — пусть это будут небольшие кусочки, замаринованные для изменения цвета и готовые для приготовления; иными словами, пусть это мясо будет не таким отвратительным.

Этот же принцип давно действует и для птичьего мяса. В 1962 году практически все куры в США продавались в виде целых тушек с аккуратно вложенным внутрь сердцем, печенкой и желудком. Разделывать этих кур нужно было самостоятельно. Сегодня все совсем иначе. Лишь 10 % кур, которых продают в современных супермаркетах, сохраняют сходство с птичьей тушкой. Самый быстрорастущий сегмент индустрии розничной торговли куриным мясом официально именуется «обработанное мясо», это торговля полупрозрачными кусочками мяса, которые выглядят так, словно их вырастили в лаборатории. Называется этот товар «нежное мясо» или — мой любимый оксюморон — «цыплячьи пальчики».

Процесс превращения нейтрального явления в аморальное называется «морализацией». Так, морализации подверглись взгляды на рабовладение; из свежих примеров можно назвать курение. Быть может, мясоедение тоже нетрудно морализовать? У меня в офисе на полулежат груды книг, авторы которых рассказывают, почему я не должен есть живых существ. Их доводы сводятся к четырем позициям, оспаривать которые сложно. Во-первых, для того, чтобы съесть животное, вы отнимаете у него жизнь. Во-вторых, условия выращивания, перевозки и умерщвления почти всех мясных животных причиняют страдания самим животным и создают ужасные условия для тех, кто выполняет грязную работу. В-третьих, преобразование растений в мясо неэффективно и плохо действует на экологию. И наконец, в-четвертых, мясоедение приводит к ожирению, раку и сердечным заболеваниям. Добавим к этим этическим и практическим доводам еще и фу-фактор — и можно пребывать в убеждении, что людей нетрудно убедить отказаться от мяса. Увы, это не так. Кампания по морализации мясоедения в большинстве случаев оканчивается пшиком.

В наши дни модно — особенно в молодежной среде — говорить «я не ем мясо». Результаты недавнего исследования показали, что 30 % студентов колледжа предпочитают иметь возможность выбрать в ресторане или кафе веганское меню, а продажи заменителей мяса в США растут на 35 % в год. При этом что-то незаметно, чтобы Америку захлестнул шквал вегетарианства. Наиболее точная оценка количества вегетарианцев в США была получена в результате ряда исследований, проводившихся в течение последних пятнадцати лет группой изучения вегетарианства. Они спрашивали взрослых представителей различных групп, какую пищу те едят. И раз за разом выходило, что от 97 до 9 % американцев время от времени едят мясо.