Радостная мудрость. Принятие перемен и обретение свободы - Йонге Мингьюр Ринпоче Страница 6

Это был не такой уж благоприятный знак для начала моего пребывания в Шераб Линге. Несмотря на то что сам монастырь, приютившийся между Гималаями на севере и востоке и холмистыми равнинами на юге и западе, был очень красив, я там чаще всего ужасно тосковал. Прежние чувствительность и тревожность вернулись с неодолимой силой, сводя на нет мои честные усилия приветствовать их, как учил меня отец. У меня была бессонница, и всякие мелочи порождали бесконечную цепь беспокойных мыслей. Например, я очень ясно помню, как однажды, проснувшись утром, я обнаружил крошечную трещинку в окне моей спальни. После этого несколько недель меня не покидал страх, что наш управляющий будет ругать меня за разбитое окно и те хлопоты, которых потребовала бы замена стекла.

Особенно мучительными были групповые занятия практикой. В то время там жили примерно восемьдесят монахов, и все они казались очень дружными. Они ходили из класса в класс, вместе практиковали, смеялись и шутили. Я был чужим среди них. Мне казалось, что кроме нашей одежды между нами нет ничего общего. Когда мы садились в главном зале для совместных ритуалов, все они знали слова и жесты намного лучше, чем я, и я мучился вопросом: наблюдают ли они за мной, ожидая, что я сделаю ошибку. Большинство из этих занятий сопровождалось звуками труб, барабанов и музыкальных тарелок — иногда это был оглушительный рёв, от которого моё сердце колотилось, а голова кружилась. Больше всего мне хотелось убежать из зала, но на глазах у всех бегство было невозможным.

Единственной отдушиной для меня были индивидуальные уроки с моим наставником Друпоном Ламой Цултримом, который учил меня языку, ритуалам и философии, и с Селдже Ринпоче, под руководством которого я осваивал практики медитации. Я ощущал особенно тесную связь именно с Селдже Ринпоче, очень мудрым ламой с квадратной головой, седыми волосами и лицом, почти лишенным морщин, несмотря на то что ему было за восемьдесят. Мысленным взором я до сих пор вижу его так: в одной руке молитвенный барабанчик, а в другой — мала, то есть чётки, с помощью которых подсчитывают число повторений мантр, особых сочетаний древних слогов, образующих нечто вроде молитвы, которые, чаще всего, используют как опору для медитации. Его доброта и терпение были так велики, что он стал для меня почти вторым отцом, к которому я мог прийти со своими малыми и большими бедами.

Его ответы неизменно разрешали все вопросы и служили глубокими уроками. Например, однажды утром, когда я мыл голову, мне в ухо попала вода. Чего я только не делал, чтобы избавиться от неё: пытался высушить полотенцем, тряс головой, крутил в ухе бумажными жгутиками. Ничто не помогало. Когда я рассказал об этом Селдже Ринпоче, он посоветовал налить в ухо еще воды, а потом наклонить голову, чтобы вся вода вытекла. К моему удивлению, это помогло!

Это, объяснил Ринпоче, пример принципа, которому давным-давно учил Будда, — использовать сам вредящий фактор в качестве противоядия. Я робко спросил, можно ли использовать тот же подход, чтобы справиться с мыслями и чувствами? Он посмотрел на меня вопросительно, и тут меня прорвало — я рассказал всю свою историю: о тревоге, которой была наполнена почти вся моя жизнь, о страхе, нападавшем подчас с такой силой, что я едва мог дышать, о том, как по совету отца я пытался наблюдать свой ум дружелюбно и без оценок, о моих небольших успехах еще в Непале, где всё было мне знакомо, и о том, как старые трудности всплыли с ещё большей силой в этом новом, чужом окружении.

Он слушал, пока мои слова не иссякли, а потом рассказал в ответ такую историю.

— В Тибете, — сказал он, — полно длинных и пустынных дорог, особенно в горах, где жильё встречается редко. Путешествие обычно опасно, потому что там почти всегда есть разбойники, скрывающиеся в пещерах или за скалами, расположенными по сторонам дороги, и подстерегающие путников, чтобы напасть даже на самых бдительных из них. Но что остаётся делать людям? Чтобы попасть из одного места в другое, им приходится пользоваться этими дорогами. Конечно, они могут путешествовать группами, и, если группа достаточно велика, возможно, разбойники не нападут. Но так бывает не всегда, поскольку разбойники понимают, что чем больше людей, тем больше добра у них можно отнять. Иногда люди пытаются защититься, нанимая телохранителей. Но и это не всегда помогает.

— Почему же? — спросил я.

Он засмеялся:

— Разбойники всегда более свирепы, и оружие у них лучше. Кроме того, если разыгрывается сражение, больше вероятности, что будут ранены именно мирные люди.

Его глаза закрылись, голова поникла, и я подумал, что он, наверное, заснул. Но, не успел я придумать, как его разбудить, он открыл глаза и продолжил.

— Умные путешественники, когда на них нападают разбойники, заключают с ними сделку. «Почему бы нам не нанять вас в телохранители? Мы можем заплатить вам что-то сейчас, и заплатим ещё, когда достигнем конца пути. Так между нами не будет никаких сражений, никто не пострадает, а вы получите от нас больше, чем если бы просто ограбили нас на дороге. Это менее опасно для вас, потому что никто не станет выслеживать вас в горах, и это менее опасно для нас, потому что вы сильнее и лучше вооружены, чем любая охрана, которую мы могли бы нанять. И если вы обеспечите нам безопасность на дороге, мы сможем рекомендовать вас другим, и вскоре вы будете зарабатывать больше, чем могли мечтать добыть грабежами. У вас будет хороший дом, возможность обзавестись семьёй. Вам не надо будет прятаться по пещерам, мёрзнуть зимой и мучиться от зноя летом. Всем будет только лучше».

Он помолчал, наблюдая, понял ли я урок. По выражению моего лица он догадался, что нет, и продолжал.

— Твой ум — это длинная и пустынная дорога, а все неприятности, которые ты описывал, — это разбойники. Зная об их присутствии, ты боишься отправиться в путь. Или же ты используешь внимательность, смешанную с надеждой и страхом, как наёмного телохранителя и думаешь: «Если я буду наблюдать свои мысли, они исчезнут». В любом случае твои проблемы занимают главенствующее положение и одерживают верх. Они всегда кажутся больше и сильнее тебя.

Третий выбор — это поступить как умный путешественник и пригласить свои проблемы отправиться в путь вместе. Когда ты боишься, не пытайся побороть страх или убежать от него. Заключи с ним сделку: «Эй, страх, не уходи. Будь моим телохранителем. Покажи мне, какой ты большой и сильный». Если будешь делать так достаточно часто, в конце концов страх станет всего лишь частью твоего переживания, чем-то таким, что приходит и уходит. Тебе становится спокойно с ним, и, может быть, ты даже станешь опираться на него как на благоприятную возможность оценить силу своего ума. Ведь твой ум, должно быть, очень сильный, раз создаёт такие большие проблемы, не так ли?

Я кивнул. Это казалось логичным.

— Когда ты больше не сопротивляешься такой сильной эмоции, как страх, — продолжал он, — ты волен направить эту энергию в более полезное русло. Когда ты нанимаешь свои трудности в телохранители, они показывают, как силён твой ум. Их необузданная мощь заставляет тебя осознать, как силён ты сам.

Лучший выход — всегда насквозь.