Память. Пронзительные откровения о том, как мы запоминаем и почему забываем - Элизабет Лофтус Страница 7

Этот молодой человек (Х. М.)… не имел никаких проблем с памятью до операции, и, к примеру, выпускные школьные экзамены сдал без каких-либо трудностей. В возрасте 7 лет он получил легкую травму головы. Год спустя начались слабые [приступы], а затем, в возрасте 16 лет, пациент стал испытывать генерализованные припадки, которые, несмотря на сильнодействующие лекарства, случались все чаще и становились все сильнее. К 27 годам пациент потерял работоспособность. К этому моменту его перспективы были такими печальными, что пришлось прибегнуть к крайней мере – билатеральной резекции медиальных отделов височных долей. В первые дни после операции пациент испытывал сонливость, а затем, когда он немного пришел в себя, проявились серьезные нарушения работы памяти.

Он перестал узнавать сотрудников больницы, за исключением [хирурга], с которым был знаком уже много лет. Он не помнил и не мог вновь запомнить, как пройти в туалет, и, похоже, в его памяти не сохранялось никакой информации о том, что каждый день происходило в больнице. Его ранние воспоминания, по-видимому, остались яркими и никак не пострадали, речь была нормальной, а социальное поведение и эмоциональные реакции – абсолютно адекватными.

За годы, прошедшие с момента операции, клиническая картина не изменилась… [Нет] никаких доказательств общей интеллектуальной деградации. На самом деле, согласно результатам стандартных тестов, теперь он обладает чуть более высоким уровнем интеллекта, чем до операции. И все же возникший у него уникальный дефект памяти по-прежнему проявляется, и очевидно, что сам Х. М. мало что помнит о событиях последних лет.

Через десять месяцев после операции Х. М. и его семья переехали в новый дом, расположенный всего в нескольких кварталах от старого, на той же улице. Когда почти год спустя Х. М. проходил медицинский осмотр, оказалось, что он до сих пор не запомнил свой новый адрес и не всегда мог самостоятельно найти дорогу домой, потому что шел к старому дому. Шесть лет назад семья снова переехала, а Х. М. до сих пор не может с уверенностью сказать, где живет, хотя, по-видимому, осознает, что переехал. [Пациент]… может каждый день с одинаковым успехом собирать одну и ту же мозаику и перечитывать одни и те же журналы снова и снова, потому что содержание статей не кажется ему знакомым.

Однако даже такая глубокая амнезия совместима с нормальной продолжительностью концентрации внимания. Однажды его попросили запомнить число 584, и после 15 минут, в течение которых его никто не беспокоил, он смог правильно и без сомнений вспомнить названное число. Когда его спросили, как ему это удалось, он ответил: «Это легко. Надо просто запомнить цифру 8. Видите ли, 5, 8 и 4 в сумме дают 17. Запоминаем цифру 8, вычитаем ее из 17, остается 9. Делим 9 пополам и получаем 5 и 4. Получилось 584. Все просто».

Несмотря на изощренную мнемоническую схему, разработанную Х. М., примерно минуту спустя он уже не смог вспомнить ни число 584, ни какие-либо элементы этой сложной ассоциативной цепочки. На самом деле он забыл даже, что его просили запомнить какое-то число…

Слова самого Х. М. помогают представить, каково жить с такой постоянной амнезией. Иногда, в промежутках между тестами, он поднимает взгляд и с некоторой тревогой говорит: «Я сейчас как-то не уверен. Я сделал или сказал что-то не так? Видите ли, в данный момент мне все кажется ясным – но что произошло перед этим? Это-то меня и беспокоит. Как будто я видел сон и только что проснулся. Я просто не помню». [11]

Синдром Х. М. удивительно любопытен именно тем, что он помнит и чего не помнит. В целом он достаточно хорошо удерживает новую информацию в кратковременной памяти, но она быстро становится недоступной. Также немаловажно, что этой проблемы, по всей видимости, не возникает, когда он приобретает новый моторный навык, например учится играть в теннис. Удивительно, но его долговременная память, похоже, нормально сохраняет подобные навыки и при этом не сохраняет никакой другой информации. Это наблюдение, по-видимому, доказывает, что усвоение и запоминание новых моторных навыков сильно отличаются от других видов обучения и запоминания. Всегда было известно, что такие умения очень редко утрачиваются – например, вы никогда по-настоящему не забудете, как кататься на велосипеде! Состояние Х. М. доказывает, что у моторных навыков есть и другие особенности.

Представьте следующую ситуацию. Две соседки по квартире, Мэри и Джейн, планируют вечеринку. Мэри должна купить все необходимое, а Джейн согласилась приготовить еду. По пути домой с работы Мэри заходит на рынок и понимает, что забыла список покупок. Она звонит Джейн и просит зачитать его. Вместо того чтобы записывать, Мэри уверенно заявляет, что запомнит все на слух. Джейн перечисляет: «Яйца, масло, печенье, котлеты, кетчуп, перец, репчатый лук, молоко, сыр, хлеб, арахис и маринованные огурцы».

Едва повесив трубку, Мэри отыскивает карандаш и записывает все продиктованные Джейн пункты так, как она их запомнила. Сделав покупки, Мэри приносит домой пакеты с едой и отдает их Джейн. Выложив продукты на стол, Джейн с недовольным лицом поворачивается к подруге и говорит: «И как ты мне прикажешь из этого готовить? Ты забыла кетчуп, перец, лук и молоко!»

Может, у Мэри проблемы с памятью? Вовсе нет. На самом деле это классический пример: когда нам нужно запомнить список предметов, мы хорошо фиксируем то, что было названо в начале и в конце, а вот пункты из середины списка сохраняются в памяти хуже. Тот факт, что проще запоминаются первые несколько элементов, был назван эффектом первичности. А тот, что хорошо это делают последние пункты, – эффектом недавности. Если попросить сотню разных людей запомнить список покупок Мэри и Джейн и отметить на графике, скольким удастся вспомнить каждый из названных предметов, мы увидим классическую U-образную позиционную кривую.

Появление позиционной кривой можно объяснить особенностями работы как КВП, так и ДВП. Мэри вспомнила последние пункты списка – арахис и маринованные огурцы, потому что они все еще находились в кратковременной памяти, когда она нашла карандаш и начала записывать. Вероятность того, что они там останутся, была велика, потому что их не успели вытеснить другие элементы информации. «Вытряхнув» содержимое кратковременной памяти, Мэри начала рыться в долговременной. Она вспомнила про яйца и масло – продукты из начала списка, потому что эти элементы успели перейти в долговременную память.

Предметы, названные в начале списка, с большей долей вероятности попадут в ДВП, потому что им уделяется больше внимания, чем остальным. В тот момент, когда Джейн озвучила первый пункт списка – яйца, Мэри направила на него все свое внимание. Когда был назван следующий пункт – масло, она перенаправила внимание на него, все еще пытаясь удержать в голове первый предмет. Когда Джейн прочитала третий пункт, Мэри его услышала, но одновременно она все еще пыталась сконцентрироваться на запоминании первых двух. Исследования, в ходе которых участников просили запомнить список слов, подтверждают правильность этого объяснения. Если попросить людей вслух произносить то, что приходит им на ум, пока им читают список, легко заметить, что первое слово мгновенно поглощает их внимание, а затем оно распределяется между следующими пунктами.