Что это значит: быть собой? - Дженни С. Мэнсон Страница 8
Что это значит: быть собой? - Дженни С. Мэнсон читать онлайн бесплатно
Старение
Я не так сильно боюсь самого старения, как того, что в его процессе можно не почувствовать себя старше и опытнее. Мне кажется, что меня это прямо касается, потому что мне все время говорят, что я никогда не повзрослею. Но я надеюсь, что сейчас все начало вставать на свои места.
Я беспокоюсь и по поводу старения своих родителей. Моя младшая сестра собирается покинуть родительский дом, и я немного волнуюсь о том, все ли у них будет в порядке. На мой взгляд, это является одной из немногих причин того, что было бы лучше, если бы они по-прежнему жили вместе. Конечно, я понимаю, что это совершенно нелогично, они оба прекрасно относились друг к другу до нашего рождения и, возможно, никак не могут дождаться спокойствия и тишины.
Стивен Остановить мирЯ захожу в киоск, беру газету и начинаю шуточный разговор с продавцом. «Крис, я забавный, – думаю я о себе. – Кто-то должен повсюду ходить за мной и снимать кино. Я в прекрасной форме. Я замечательно себя чувствую. Моя жизнь – настоящее произведение искусства…» И это правда. Я ощущаю невероятную, непреодолимую и неудержимую силу. «Ты самый лучший, Стивен, – говорю я себе. – Ты особенный». Однако эти ощущения имеют обратную сторону, которая заключается в том, что половину своей жизни я потратил на то, чтобы уйти от действительности.
В самом раннем сознательном воспоминании я вижу себя играющим в коридоре родительского дома. Лучи солнца пробиваются через матовое стекло входной двери, и в них кружатся тысячи пылинок, потревоженных моей игрой. Я нахожусь в безопасности, мне тепло и спокойно. У меня все хорошо. Вдруг я останавливаюсь. Я осознаю, что я несчастлив, совершенно несчастлив. Я слишком мал, чтобы осознать все, что я чувствую, но я понимаю: со мной что-то не так. Я решаю подавить эти ощущения, потому что мне стыдно за них. Мне всего пять лет.
Единственной эмоцией, которая вспоминается мне из детства, является страх, и он присутствует во всех моих воспоминаниях. Я боялся всего: плавательных бассейнов, поездов, этого учителя, того ученика, совершить ошибку и любой ответственности. Например, я не умел обращаться с диапроектором, хотя в младших классах был назначен заместителем ученика, который с ним работал. Для тех, кто сомневается, могу сказать, что ответственность при этом ничуть не меньше. Каждое утро я звонил ученику, ответственному за работу с диапроектором, чтобы убедиться, что он придет. Он приходил каждый день, за исключением одного понедельника. В тот день я всей школе показал на экране слова песни «Если бы у меня был молот» вверх ногами.
Мой довольно пожилой отец – ему было почти шестьдесят, когда я родился – соединяет в себе мягкое сердце и большое человеколюбие с суровым нравом. Он взрывался безо всяких видимых причин, и я ужасно его боялся. И хотя я был всего лишь ребенком, я понимал, что его нельзя было назвать справедливым и благоразумным человеком. Большую часть детства я провел, свесившись через перила и слушая, как спорят родители. Я ждал подходящего момента, чтобы вмешаться. «Успокоятся они когда-нибудь или нет?» – спрашивал я себя. Они почти никогда не успокаивались. Не в состоянии больше терпеть все это, я сбегал вниз и просил мать не раздражать легко возбудимого отца. Такие ситуации происходили как минимум раз в день, и они оказали сильное воздействие на атмосферу моего детства.
Я считал, что в материальном плане моя жизнь легка. Несмотря на свой нрав, мой великодушный и любящий папа неизменно предлагал купить мне подарок в каждую свою поездку в город. С раннего детства я говорил ему «нет», отказываясь от подарков, потому что чувствовал, что «да» в долгосрочной перспективе не принесет мне ничего хорошего. Я понимал, что хочу более трудной жизни, что мне требуется больше нападок и толчков, которые я, возможно, получал бы, если бы имел братьев и сестер.
Мой отец – талантливый известный журналист – очень ревностно относился к тому, что я читаю. Я делал это с большим удовольствием, жадно поглощая все, что попадалось на глаза, начиная с «Великолепной пятерки» [1]и «Бино» [2]и заканчивая надписями на бутылках с шампунем. Однако чем больше я читал, тем настойчивее отец заставлял меня придерживаться определенных литературных направлений. Мое чтение перестало быть свободным, темп его замедлился, и в итоге я вовсе прекратил читать. Это стало причиной очень напряженных отношений между нами. К девяти годам я разработал план: когда мы с отцом оставались наедине, я начинал без остановки говорить с ним, заполняя эфир всем, что приходило на ум, в надежде, что он не сможет улучить момент и высказать мне претензию по поводу полного отсутствия чтения. Я терпеть не мог, когда отец выступал в качестве бомбы замедленного действия, поэтому, когда мы были с ним одни, я делал все, что мог, чтобы не дать проявиться его взрывному нраву.
В то утро я бесцельно лежал в кровати. Так же как и папа, я журналист и, как и он, в основном работаю дома. «Чем ты занимаешься? – сказал я себе строго. – Тебе тридцать три года, и ты думаешь, что это нормально – бездельничать во вторник утром? Как ты собираешься доказывать, что являешься тем уникальным человеком, которым ты себя воображаешь, способным создать работу, которой ты мог бы гордиться, если ты просто лежишь здесь и ничего не делаешь?» Я начал считать от десяти до нуля, сказав себе, что, когда счет дойдет до нуля, я встану. Но, дойдя до нуля, я начал новый отсчет, с двадцати…
В старших классах, несмотря на то что я был многообещающим игроком в регби, я впадал в оцепенение от игры. Перед матчами я часто притворялся больным, предпочитая оставаться дома с родителями. С помощью разума я убеждал себя в том, что болен, и в результате действительно начинал себя плохо чувствовать. Во время второго года обучения я пропустил первую игру сезона, а во второй игре сломал себе ногу. В подростковом возрасте я постоянно убеждал себя в том, что сам навлек на себя эти несчастья и «загубил» свой талант. Я был просто зациклен на боли от полученной травмы.
За два года до этого у моего отца случился сердечный приступ. Через год после несчастного случая со мной мама заболела раком. Оба выздоровели. Жаль, что мой отец не умер, хотя я с трудом допускал эту мысль.
В подростковом возрасте у меня редко были проблемы со сном, но время от времени это случалось. Я начинал считать овец, которые вели себя черт знает как и не желали мне подчиняться. Мое воображение, кажется, навсегда взяло надо мной верх. Меня пугала неспособность контролировать овец. Они поворачивались ко мне и превращались в жутких тварей, буйствовавших у меня в голове.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments