Укрощение цифровой обезьяны - Алекс Сучжон-Ким Пан Страница 9

Преподаватель Колумбийского университета Бетси Спэрроу обнаружила, что студенты используют различные методики запоминания экзаменационного материала, в зависимости от того, будет ли в час икс доступен Интернет. Те, кто не могли выйти онлайн, запоминали саму информацию. А студенты, которым разрешили подключиться к Сети во время экзамена, заучивали адреса и названия сайтов, где можно этот материал найти. По выражению Спэрроу и ее коллег, Интернет постепенно становится частью нашей транзактивной памяти.

Означают ли выводы Спэрроу, что студенты глупеют? Судя по откликам на полученные ею сведения, ответ - «да». Британская газета Guardian опубликовала изложение работы Спэрроу под заголовком «Плохая память? Виноват Google». Еще на одном веб-сайте поместили статью «Google постепенно убивает нашу память», в которой излагалось предположение, что всем интернет-пользователям категорически не рекомендуется полагаться на поисковики, «если они хотят сохранить живость ума».

Впрочем, этот спор нелеп. Студентам Спэрроу предложили простые вопросы, требующие общей информированности и знания любопытных фактов. Эти вопросы не касались своеобразного прустовского потока воспоминаний, который определяет нашу личность: это и образы, возникающие при виде старой фотографии, и реакция на знакомый аромат, и незабываемый момент, когда вы берете на руки своего первенца, или драматический поворот сюжета, как в «Касабланке», когда Рик, собираясь покинуть Париж, под дождем на вокзале читает прощальное письмо Ильзы. Кроме того, транзактивная память распространяется не на саму информацию, а только на понимание того, как ее найти. Мы живем в мире, где на каждом шагу нас поджидают отметки для транзактивной памяти: они называются знаками. Эти отметки встроены повсюду: в здания, по углам улиц, на упаковки, этикетки и в сотни других мест. Мы постоянно встраиваем информацию в окружающий мир.

Большая часть встроенной информации специфична. В моем холодильнике всегда можно найти несколько любимых семейных блюд. Если я ужинаю в одиночестве, то выбираю одно и разогреваю его. Несмотря на то, что так приходится делать довольно часто, я не помню ни температуры, ни времени приготовления. Дело вовсе не в плохой памяти. Я люблю стоять у плиты, хотя меню у меня ограниченное. Я не стараюсь запомнить, что цыпленка под апельсиновым соусом нужно запекать 20 минут при 200o C, а киш готовится четверть часа при температуре 190o C. Для меня это лишняя информация, ведь рецепт приготовления указан на упаковке.

В качестве хранилищ транзактивной памяти мы нередко используем окружающих. Вы обращаетесь к транзактивной памяти всякий раз, когда задаете вопрос коллеге, вместо того, чтобы найти ответ в корпоративной интрасети; когда ожидаете, что дочь подскажет вам название очередного романа о вампирах, который запоем читают все ее друзья; когда надеетесь, что ваша супруга точно знает номер рейса и время вылета, потому что она всегда это отслеживает. Есть и такие места, сама структура которых образует гигантский инструмент для пространственной организации информации (библиотека) или же непосредственно связана с макетом информационного потока (офис).

Мысль о том, что технологии способны стать продолжением нашего сознания, все еще представляется несколько абстрактной. Каким образом устройства облегчают нашу повседневную когнитивную деятельность?

К примеру, сейчас вы читаете. Чтение - занятие привычное, однако весьма сложное и многослойное. Проанализировав процесс чтения, можно отчетливо определить, как годами разрабатываемые когнитивные функции, сознательно изучаемые формальные методы и физическая природа печатной страницы и книги работают в «одной упряжке». Взятое отдельно, чтение оказывается необыкновенным сочетанием сознательной и бессознательной деятельности, где все слои функционируют в едином ритме, сливаясь в органичное единое целое.

Для примера возьмем элементарное занятие - чтение букв.

Мы можем распознать каждую из них, связываем буквы со звуками (это называется фонемической компетентностью), нам известно, каким образом из этих звуков складываются слова.

Но сознательно мы не выстраиваем цепочку из букв и звуков. После многих лет практики мы привыкли автоматически компоновать буквы в слова. За обработку фонем отвечают определенные части мозга - височно-теменной и затылочно-височный подразделы левого полушария, а также ответственная за речь нижняя лобная извилина, называемая также центром Брока. Результаты функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) показывают, что во время обучения чтению наиболее активна височно-теменная область, отвечающая за узнавание букв. Чем больше работает затылочно-височный подраздел мозга, тем быстрее мы читаем. Когда мы читаем молча или сталкиваемся с новыми словами, в дело вступает нижняя лобная извилина. Причина проста - распознавание новых слов часто требует произнесения их вслух.

Мы осознаем, что читаем слова и строки, но не понимаем, что глаза не движутся равномерно по буквам и пробелам: вместо этого они фокусируются на комбинациях букв. С ранних лет зрительная система учится таким образом управлять глазами, а мозг приспосабливается воспринимать отдельные кадры и преобразовывать их в безукоризненную картинку визуальной реальности.

Таким образом, узнавание происходит машинально и быстро, однако эта способность -не врожденная, мы развиваем ее много лет. В результате она перемещается из сознательной части мозга в бессознательную. Еоворя формальным языком положения о «расширенном сознании», узнавание слов происходит в автономном режиме, за счет внешних источников.

Другой аспект, облегчающий восприятие и узнавание слов, - это пробелы между ними.

А вы в детстве этого не замечали? Должны были. Как ни странно, в прошлом разделение слов считалось в лучшем случае необязательным, а иногда даже и уступкой слабочитающим. Римские ораторы зачитывали речи вслух, а полуграмотным приходилось разбирать латынь, полагаясь на пробелы между словами. Найти отдельные слова в длинной цепочке знаков - задача не из легких. Даже в настоящее время существуют такие развлекающие игры. Знак пробела появился только в Средневековье, чтобы провинциальным прихожанам было легче усвоить азы Библии на латыни, а ученым -продраться сквозь дебри научных и философских текстов, переведенных с арабского. Тем, кто только учится читать, промежутки между словами дают возможность лучше понять смысл прочитанного. Существование пробелов облегчает сам процесс чтения для опытных чтецов и устраняет необходимость читать вслух. Чтение стало созерцательным занятием, выполняющимся в тишине, меньше похожим на речь и больше напоминающим мысль.

А теперь вновь взгляните на буквы. Во многих шрифтах есть маленькие точки, штрихи и завитушки, а расстояние между самими буквами несколько различается. Завитки и точки называются засечками. Они предназначены для упрощения процесса чтения (хотя даже спустя пятьсот лет после их введения Николя Жансоном в 1470 году профессиональные печатники все еще оспаривают их пользу и эстетическую ценность); расстояние меняется, поскольку разным буквам необходимо разное пространство, чтобы их можно было прочесть, не напрягая глаз. Конечно, исключения есть, но гарнитуры и шрифты, используемые в книгах и журналах, разработаны для того, чтобы облегчить процесс чтения.