Великолепный любовник - Кристина Брук

Пролог

На ладони графа Бэкенхема лежал женский локон необычайно редкого оттенка. Поэт назвал бы его «тициановским», но Бэкенхем считал такое определение слишком изысканным. Ярко-рыжий завиток полыхал, словно язычок пламени, что вполне соответствовало нраву его обладательницы, увлеченно игравшей с огнем.

Теперь ей придется кое-что объяснить.

У него на скулах обозначились желваки. Пальцы сомкнулись вокруг локона, сжались в кулак. В Лондоне только одна женщина с такими волосами. Мисс Джорджиана Блэк, будущая графиня Бэкенхем.

Двери раскрылись. Она вошла в библиотеку, грациозно обмахиваясь веером. Ее красота, как всегда, подействовала на Бэкенхема будто удар в солнечное сплетение. Золото превосходно уложенных волос, сияющие глаза цвета морской волны, атласная кожа.

Не поскупившись на краски, природа вдобавок одарила ее роскошной фигурой. Любая куртизанка продала бы душу дьяволу за столь соблазнительные формы. В лондонских светских собраниях мисс Джорджиана Блэк выделялась, словно экзотическая райская птица среди гусынь.

Его невеста.

В последнее время он, похоже, только тем и занимался, что пытался ее урезонить, образумить и призвать к порядку. В ответ своенравная красавица вела себя все хуже. Дальше так продолжаться не могло.

– В чем дело, Маркус? Нельзя ли отложить разговор? – томно спросила она.

Белоснежный туалет выгодно подчеркивал ее яркую внешность. Платье с глубоким вырезом было расшито хрустальными бусинами, при каждом движении они переливались на свету в унисон с мерцанием изысканного бриллиантового ожерелья.

Он вызвал ее, и она пришла. Однако бал у герцога Монфора был в разгаре, и ей явно не терпелось скорее вернуться к танцам.

– Боюсь, потом может быть поздно, – ответил Бэкенхем, вполне допуская, что встретит ближайшее утро, лежа на холодной земле с пулей между глаз. – Я должен задать тебе один вопрос. – Он решительно разжал руку и положил огненный локон на письменный стол. – Сделай одолжение, расскажи мне, как это попало к лорду Пирсу?

Джорджиана удивленно распахнула глаза и непроизвольно поправила прическу.

– Но… но ведь это мои волосы. Откуда же они у… – Прекрасные брови сошлись на переносице. – Во всяком случае, не от меня. – Она сердито посмотрела на Бэкенхема. – Неужели ты думаешь, что я преподнесла такой подарок этому ловеласу?

Нет, он так не думал, а если и думал, то не дольше секунды.

Но граф был в ярости. На себя, за то что поддался на провокацию Пирса. На Джорджи – всему виной могла быть только ее вопиющая беспечность.

– У тебя есть другое объяснение? – язвительно поинтересовался он.

Она пожала плечами:

– Нет. Хотя должно быть, поскольку я своих локонов никому не дарила.

Она говорила просто, уверенно и спокойно. Если бы Бэкенхем с тем же спокойствием воспринял лживые намеки Пирса, было бы куда лучше. Дуэль даст богатую пищу для сплетен и повредит репутации Джорджи. Надо постараться уберечь ее. Кроме того, неплохо бы сохранить собственную жизнь, но это отдельный вопрос.

– Полагаешь, в обществе тебе поверят?

Она вздернула подбородок:

– Маркус, меня не волнуют светские пересуды. Главное, веришь ли ты. Остальные тут решительно ни при чем.

Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Нельзя забывать, что Джорджи всего восемнадцать. Не по годам свободная и уверенная, девушка во многом оставалась по-детски наивной и не понимала, какими тяжелыми последствиями чревато ее легкомысленное поведение.

– Итак? – произнесла она с видом оскорбленной невинности. – Ты мне веришь?

– Да, – кивнул он. – Верю.

– Надеюсь, лорд Пирс получил от тебя по заслугам, – сказала она. – Если нет, я сама дам ему по носу.

Спасибо кузену Лидгейту – не окажись его рядом, Бэкенхем просто задушил бы Пирса. Хотя стоит ли благодарить Лидгейта, выяснится только после дуэли. Пирс определенно уступал Бэкенхему в физической силе, но слыл первоклассным стрелком.

– Я поговорил с твоим отцом. Мы оба считаем, что тебе лучше пожить в поместье, пока не улягутся слухи.

– Это шутка? – возмутилась она. – Пирс состряпал нелепую историю, а мне придется уехать из Лондона?

Ему хотелось обойтись без упреков, но резкие слова сами слетели с его языка.

– Если бы ты держалась скромнее, у Пирса не было бы поводов для грязных инсинуаций.

– Чушь! – Джорджи сложила веер и гневно швырнула на стол. – Я не виновата в том, что джентльмены так легко теряют голову и устраивают вокруг меня всякие дурацкие игрища.

Он прекрасно знал, как действует на мужчин ее соблазнительная внешность. Джорджи выделялась из круга сверстниц и должна была вести себя более осмотрительно, чем другие дебютантки. Но она не упускала случая подразнить блюстителей нравов, рискуя приобрести скандальную репутацию ветреной особы, которая, скорее всего, «плохо кончит».

Бэкенхем отчаялся повлиять на невесту. Каждое его замечание приводило к новым сомнительным поступкам. Он допустил ошибку, согласившись назначить свадьбу на конец сезона. До той поры Джорджи непременно вовлечет их обоих в какой-нибудь грандиозный скандал. Необходимо срочно удалить ее из Лондона.

– Утром твой отец отвезет тебя в Глостершир, – сказал он. – Я приеду через несколько дней. Надо разобраться с… делами.

Джорджи уловила легкую заминку и подозрительно прищурилась.

– С какими делами?

Бэкенхем промолчал. Она могла бы избавить его от неуместных вопросов. Дуэли запрещены законом и не подлежат обсуждению с дамами.

Джорджи направила на него указательный палец:

– С какими делами, Маркус?

Под прицелом сине-зеленых глаз он скользнул взглядом по локону, рдевшему на письменном столе Монфора, и вновь посмотрел ей в лицо.

Она побелела как полотно.

– Ты ведь не станешь из-за этого стреляться с Пирсом?

Он не ответил.

Ее зрачки расширились от страха. Шелестя юбками, девушка стремительно обогнула стол и взяла Бэкенхема за руку.

– Маркус, прошу тебя, не придавай значения проискам Пирса. Не доставляй ему такого удовольствия. Боже милостивый, ты рискуешь не чем-нибудь, а собственной жизнью.

Стоило Джорджи прикоснуться к нему, и у него тотчас возникло сильнейшее желание заключить ее в объятия и поцеловать. Быть может, в последний раз.

Однако он преодолел искушение и убрал ее ладонь со своего рукава.

– По-твоему, я должен поступить как трус.