Зимняя корона - Элизабет Чедвик (Англия)

* * *

Нормандские и анжуйские короли в Англии

В романе я называю Элеонору Алиенорой в знак уважения, поскольку именно так она называла себя, этим именем подписывала свои указы и под этим именем упоминается в англо-нормандских текстах.

Вестминстерское аббатство, Лондон, декабрь 1154 года

В тот самый миг, когда архиепископ Кентерберийский Теобальд возложил тяжелую золотую корону на чело Алиеноры, ребенок в ее утробе резво дернул ножкой, и этот толчок отозвался во всем теле матери. Свет прозрачного зимнего дня вливался в окна аббатства, падал на усыпальницу Эдуарда Исповедника и озарял бледным сиянием помост, на котором восседала Алиенора рядом со своим мужем, новопровозглашенным королем Англии Генрихом II.

Генрих сжимал украшенную драгоценными камнями державу и коронационный меч крепко, как человек, получивший эти регалии по праву. Губы решительно сжаты, взгляд серых глаз словно устремлен к какой-то невидимой цели. Лучи света играли в его медно-рыжей бороде, и вся фигура источала нерастраченный пыл и неуемную энергию, как и положено молодому человеку двадцати одного года от роду. Он уже носил титулы герцога Нормандии, графа Анжуйского, герцога-консорта Аквитании. В возрасте четырнадцати лет он предпринял свой первый военный поход – тогда враги поняли, что с ним нельзя не считаться.

Архиепископ отступил в сторону, и Алиеноре показалось, что все внимание собравшихся обрушилось на нее. Епископы, богатые феодалы, знатные бароны съехались в аббатство, чтобы присутствовать при знаменательном событии, принести клятву новому монарху и торжественно вступить в эпоху мира и благоденствия. Все надеялись, что молодой король исцелит раны, нанесенные гражданской войной, длившейся почти два десятилетия, а его супруга продолжит династию. Атмосфера была проникнута горячим воодушевлением. Каждый мечтал снискать расположение нового господина и получить преимущество перед другими. В ближайшие месяцы Алиеноре и Генриху предстояло тщательно выбрать из груды булыжников алмазы.

Алиенора короновалась уже второй раз. Больше пятнадцати лет она была королевой Франции, пока ее брак с Людовиком не расторгли на основании близкого родства супругов. Мнимое кровосмешение стало предлогом, а истинной причиной развода было то, что Алиенора родила Людовику только двух дочерей, но не могла произвести на свет сына – наследника престола. А ведь Генрих ей куда более близкий родственник, чем прежний муж, и этот факт вызывал у Алиеноры язвительную усмешку. Деньги, власть и человеческие страсти всегда берут верх над совестью и Божьими заповедями. Тем не менее за те два года, что она была замужем за Генрихом, у них родился здоровый сын, а к концу зимы супруги ожидали еще одного ребенка.

Генрих встал с резного трона, гости опустились на колени и склонили голову. Король протянул руку Алиеноре, присевшей в реверансе; ткань юбки струилась вокруг ее ног золотым водопадом. Она вложила ладонь в руку Генриха, он помог ей подняться, и супруги обменялись ликующими взглядами: свершилось.

В горностаевых мантиях, держась за руки, они прошествовали по центральному нефу собора, а за ними понесли усыпанный драгоценными камнями архиепископский крест. Дым ладана и облачка пара клубились в морозном воздухе и поднимались к небу. Алиенора шла величественной поступью, с высоко поднятой головой, выпрямив спину, чтобы легче было сохранять равновесие между массивной короной и тяжестью округлившегося живота. Складки платья шелестели и переливались, хор пел торжественный гимн, и голоса певчих взмывали, сливались с благовонными воскурениями и вместе с ними возносились к Богу. Дитя в ее чреве довольно ворочалось, энергично двигая ножками и ручками. Все предсказывало – это мальчик. Их полуторагодовалый первенец остался в Тауэре под присмотром няньки. Однажды, даст Бог, и он будет короноваться в этой церкви.

Снаружи к аббатству, несмотря на пронизывающий декабрьский холод, стеклись простолюдины, чтобы увидеть праздничную процессию и поприветствовать новых короля и королеву. Стражники удерживали горожан на расстоянии, но толпа бурлила, тем более что придворные бросали собравшимся пригоршни серебряных монет и булочки. Алиенора видела, как люди борются за дары, слышала, как выкрикивают хвалу и благословение монархам, и хотя не понимала ни слова по-английски, настроение народа было ей понятно. Она заулыбалась:

– Нас принимают с распростертыми объятиями.

– И немудрено – после стольких-то лет войны, – ответил Генрих, тоже широко улыбаясь.

Но вот он перевел взгляд на Вестминстерский дворец, и в его глазах появилась озабоченность. Эта когда-то роскошная королевская резиденция в последние годы правления Стефана совершенно обветшала, и потребуется много времени и сил, чтобы вернуть ей былое великолепие. Пока Генрих вел государственные дела в Тауэре, а сам с семьей поселился на другом берегу реки, в поместье Бермондси.

– Но ты права, зерна упали на благодатную почву, пусть же наше начинание процветает. – Он положил руку на ее круглый живот, выступающий между краями мантии, показывая подданным, что скоро ожидается наследник. Продолжение королевского рода – главная обязанность королевы, и это особенно важно сейчас, в самом начале их царствования. Генрих почувствовал, как ребенок ответил на его прикосновение толчком, и довольно хмыкнул. – Это наш триумф. Теперь мы должны воспользоваться успехом и укрепить народное доверие. – Взяв из рук пажа монеты, он бросил их в толпу.

Стоявшая рядом молодая женщина с маленьким ребенком поймала одну из них и послала королю ослепительную улыбку.

* * *

Алиенора немного утомилась, но все же сияла от радостного волнения, когда уже в темноте баркас ударился о причал в устье Темзы около Тауэра. Матрос забросил канат на швартовочный столб и подтянул судно ближе к ступеням пристани. Подбежали слуги с факелами, чтобы проводить королевскую чету и свиту в крепость. На темной поверхности реки плясали отблески огня, студеный зимний воздух пропах соленой водой. Алиенора куталась в подбитую мехом накидку, но все равно от холода у нее стучали зубы. Опасаясь поскользнуться на обледеневшей дороге, она осторожно переставляла ноги в кожаных сапожках на тонкой подошве.

Оживленно беседуя с придворными, среди которых был Амлен, виконт де Турень, Генрих энергично шагал к замку, в ночной тишине его громкий голос разносился далеко по округе. В этот день король встал до рассвета, и Алиенора знала, что он не ляжет спать до глубокой ночи. Зимой свечи и лампадное масло были в их семейном бюджете основной статьей расходов; никто не мог сравниться с Генрихом в выносливости и работоспособности.