Уже и больные замуж повыходили - Лидия Сычева

Страсти кипят Любовь олигарха

Одна женщина так рьяно занималась фитнесом, что у нее оторвался желчный пузырь. Хирург, который ей делал операцию, потом удивлялся: «Такой случай первый раз в моей практике». Дело было в Кремлевке, и врач приложил все свое умение, чтобы для пациентки операция обошлась без последствий. На почве телесного взаимодействия у них потом завязался роман, и Татьяна Козыренко (это была она) вместо положенных трех недель «наблюдалась» в отделении почти два месяца — такое вот физкультурное приключение с последствиями.

А из-за чего она пустилась в фитнес, так это, во-первых, стало модным, а во-вторых, и необходимым. Когда женщине за тридцать, уже не будешь по улице скакать как молоденькая (тем более если едешь в представительской «Тойоте»), в результате дефицит движения, застой в мышцах, дряблость кожи и хроническая усталость. И куришь как паровоз — не кокаином же стресс снимать! А супруг Козыренко — у Татьяны время от времени рождались такие подозрения — кажется, ходил на сторону. Ну это бы ничего, если без серьезных намерений. А если с оными? Как деньги заведутся, мужиков начинает разбирать — подавай им страсти шекспировские!

Татьяне с первого взгляда не понравилась новенькая секретарша супружника, молодая кобыла по имени Рая. Сам Козыренко, конечно, не имел никаких достоинств, кроме денег, но по нынешним временам и этого через край. Газо-нефте-энергетический супермен — пузо свисает, глазки бегают, ручки маленькие и блудливые. Не мужчина, а объект товарно-денежных отношений. Но богатеньких буратин всегда мало, а баб-претенденток — куча. И решила тогда Татьяна себя мобилизовать (в конце концов, нынешний муж у нее — третий): сесть на диету, заняться фитнесом, курить по три сигареты в день, и вообще, вести здоровый образ жизни. Хотя при ее работе — управляющая аппаратом одной из энерго-«дочек» — особо не расслабишься — коллеги сожрут и не подавятся. Мало места под солнцем капитализма, тесно везде, конкуренция.

Ну вот, и плоды физкультурных трудов, вроде бы, не заставили себя долго ждать — мышцы обозначились, взор заблистал, грезы начали будоражить душу. И тут встретился Татьяне мужчина ее мечты. Хороший такой, ласковый. Редко же в «одном флаконе» все сходится: чтоб и красивый, и умный, и богатый, и воспитанный, и обходительный, и известный, и почти одинокий — как раз в этот момент пошла у него, бают, распря с законной супругой. Да и по возрасту он Татьяне подходил — ни молод, ни стар, а в самый раз. И эстетически ей нравился — стриженый нефтяной брюнет с бархатными грустными глазами. В общем, это был олигарх N.

Вот и встретились два одиночества (потому что Татьяна своего законного супруга-плейбоя не любила — ни до, ни после, никогда), и произошло сие знаменательное событие на одной закрытой деловой вечеринке в далеком северном нефтегазовом городе. И она, укрепленная фитнесом, запала на симпатягу N., да и миллиарды опять же. А он, скромный такой, грустный сидел. Тамошние тузы все, что ни скажут, на него с оглядкой, а он только улыбнется рассеянно иль кивнет понимающе — такая душка! В кремовом свитере крупной вязки, и мобильник отключил, чтобы не мешал. И в основном на Татьяну поглядывал — долго, задумчиво и зовуще. Рассмотрел, хотя она сбоку припеку там сидела, в самом конце стола. Ну и она, конечно, безнадежно и тихо о нем мечтала.

А потом они с ним в аэропорту в ВИП-зале кофе пили и прогуливались по холодному чистому мрамору. Все тузы со сборища разлетелись, а она по своим каналам выведала, когда N. в путь-дорожку собирается, и подгадала, якобы случайно, их встречу. Ну, N. ее увидел, обрадовался!.. «Это, — говорит, — судьба. Я уж не чаял с вами встретиться, а надеяться не смел. Мы не властны над своей жизнью. Мы — пылинки в мироздании, летящие к своей гибели. Все кругом — мираж, заблуждение», ну и прочая дребедень. Но Татьяне нравилась его доверительность, и она ласково кивала и поощряла олигарха к дальнейшей философской откровенности. А тут как раз погода испортилась, и самолеты перестали выпускать. И он ей все о себе, о своих наитиях рассказывал (ну просто помесь научной фантастики с каббалой и рериханством), а она, напротив, про себя ни слова — только по руке его осторожно и расчетливо гладила. Хорошей такой, умной руке, не дрогнувшей, когда надо было пол-России обобрать. А N., дурашка, так разошелся, что в конце концов говорит ей:

— Таня, знаете, я чувствую: очень скоро все меня предадут, бросят. Даже моськи, которых я кормлю и которые мои туфли лижут с восторгом.

А она:

— Ой, ну что вы! Быть такого не может!

А он тогда взял ее руку — породистую, тонкую, холеную — и прижал к своим бархатным глазам. А в них — слезы. Поцеловал ее в ладонь и говорит в отчаянии:

— Всем нужны мои деньги, и никому — моя душа. Я, наверное, человек очень плохой, но ведь человек же! Я вам, Татьяна, открою страшную тайну: меня, быть может, скоро арестуют. И посадят — лет на десять. Вы ведь не отвернетесь от меня, не забудете? Даже если я нищим стану?

Ну, Татьяна, естественно, подумала, что N. насмотрелся им самим же купленного телевидения, сериалов криминально-сентиментальных (может, выдались у него два-три свободных вечера), и от этого у него произошел сдвиг по фазе. Но она не стала его разуверять, а постаралась мужчину утешить шуткой: мол, в случае чего буду в тюрьму передачки носить, а если посадят (тут она не выдержала, хихикнула), Татьяна готова, по примеру жен-декабристок, ехать «во глубину сибирских руд» и там разделить его изгнаннические досуги.

А он обрадовался как ребенок.

— Правда? — говорит.

И тут уж Татьяна мобилизовала все свое красноречие, чтобы убедить его: отныне и навсегда им не жить друг без друга. Любовь до гроба.

Но что удивительно, N. через два или три дня действительно посадили, и прочно. А у нее как раз, когда она занималась на тренажере, оторвался желчный пузырь. И уже было не до любви — выжить бы как-нибудь. Ну и потом у нее закрутился роман с хирургом, он тоже оказался человеком одиноким и деликатным (хотя, разумеется, семейным).

Пока она валялась в Кремлевке между жизнью и смертью (так она говорила всем своим знакомым), ее супруг подло воспользовался моментом и сошелся-таки с молодой кобылой Раечкой. Человек из охраны потом ей рассказывал, что секретарша специально роняла перед Козыренко папку с важными финансовыми документами и долго их собирала, будучи в мини-юбке. Подлый, примитивный и грязный прием! Но растленный старый дурак Козыренко клюнул, и для свиданий водил Раечку в супружеское гнездо, благо Татьяна была в больнице. Ушлая секретарша везде понатыкала в матрасы колдовских иголок, а в платяной шкаф законной жены для устрашения подкинула игрушечную виселицу из детского набора (сейчас такие продают — пыточные станки, гильотинки, кандалы, наручники). Намек простой: мол, сматывай удочки, пока не поздно, иначе оторвется не только желчный пузырь, но и голова. И, естественно, плейбоя Козыренко она приворожила черной магией, превратила в зомби. Он с Татьяной развелся, а на кобыле женился. Купил апартаменты, и они туда съехали.