Лучший друг старшего брата - Николь Келлер

* * *

Врач листает мою карту, внимательно изучая каждый результат многочисленных анализов.

— В целом состояние неплохое, что даже удивительно при таких показателях. Понаблюдаем за вами еще денек, если ухудшений не будет, отправим домой. Чудо, что плод удалось сохранить. Считайте, что в рубашке родились, раз почти не пострадали в такой аварии. Но, мамочка, вам должно быть стыдно! Почему не следите за своим здоровьем? Гемоглобин очень низкий, да и другие показатели тоже по нижней границе нормы! Куда смотрит ваш гинеколог?

Ничего не понимаю. Должно быть, после аварии у меня что-то с головой? Как доктор меня только что назвала? Мамочка? И причем здесь мой гинеколог?

Если только я не…

— Я вас не понимаю, доктор, — голос хрипнет от волнения, пальцы сильнее сжимают простынь и натягивают ее едва ли не до подбородка.

— Вы беременны, Эмма. Вы что, не знали?

Медленно качаю головой, переваривая услышанное.

Я беременна. У меня будет ребенок. От Тимура. От мужчины, которого безумно люблю.

— Нет, не знала…

— У вас срок, судя по анализам, пять — шесть недель. Неужели вы не обратили внимания на задержку?

— У меня непостоянный цикл. И мы с моим мужчиной предохранялись.

Ну, я так думала. В тот день мне снесло крышу от эмоций, как и Тимуру, и я не задумалась о такой вещи, как контрацепция, доверившись более опытному мужчине… А получилось, что и собранный строгий Кадыров тоже потерял контроль.

Доктор хмурится и смотрит на меня осуждающе. Но сейчас мне плевать на ее недовольный вид. Радость от такой шокирующей новости топит меня с головой, губы сами растягиваются в счастливую улыбку, а на глаза наворачиваются слезы. Кажется, у меня уже гормоны пошаливают.

Поглаживаю живот, представляя Тимура с сыном на руках. Мне почему-то кажется, что у нас будет мальчик. И он обязательно будет похож на своего отца: серьезный, умный и такой же невероятно красивый с глазами темного шоколада.

Мне до зуда в пальцах хочется поделиться счастливой новостью с любимым. Я должна позвонить ему прямо сейчас! Он же наверняка еще ничего не знает! Да, мы не планировали детей, вообще не разговаривали о будущем, но ребенок — это же счастье! Особенно от любимого человека.

Поднимаю руку, чтобы по привычке нашарить телефон на тумбочке. Потом вспоминаю, что я в больнице после аварии. Телефона нет.

Боже…

Авария… Больница… Радость о моем положении уходит на второй план, вытесняемая ужасом и паникой. Сколько доктор сказал, я была без сознания?! Тимур, он же наверняка ничего не знает! И сходит с ума от беспокойства! Мы же должны были встретиться!

— Сколько я была в отключке?

— Почти сутки, — повторяет доктор и пристально изучает меня.

Тяжело сглатываю.

Тимур наверно на уши весь город поставил…

— Вы можете одолжить мне телефон? Мне надо срочно позвонить.

— Если вы про своего мужчину, то он в курсе и уже едет в клинику.

Доктор не успевает что-либо добавить, как дверь в палату распахивается и входит Тимур. Как всегда, собран, строг и на лице — непроницаемая маска.

Окружающие считают его равнодушным, даже бездушным. Неспособным на эмоции и чувства.

Но я знаю его с другой стороны, которая доступна только мне. Знаю, что Тимур может быть страстным. Властным. Нежным. Заботливым. Сводящим с ума одним лишь взглядом. Умеет возносить до небес. И делать меня счастливой каждый день.

Но что-то в нем все же неуловимо изменилось. Я чувствую это. И непонятная тревога разливается внутри. Хочется, конечно, списать все на гормоны, но…

Это «что-то» несколькими минутами позже разобьет мне сердце так, что и осколков не соберешь…

Тимур входит в палату широким шагом, внимательно осматривает меня с ног до головы, задержавшись на ссадинах и гематомах на руках и лице. Засовывает руки в карманы брюк и отходит к окну, опираясь бедрами о подоконник.

— Доктор, оставьте нас наедине.

Тяжело сглатываю. Мне уже не нравится его тон. Он безликий и холодный, как арктические льды. И не сулит мне ничего хорошего. Узел паники сильнее затягивается на моей шее, лишая дыхания и заставляя сердце бешено колотиться.

— Тимур…

— Как ты себя чувствуешь, Эмма?

— Все хорошо, спасибо. Врач сказала, что понаблюдают меня еще день, и, если все будет хорошо, то завтра уже выпишут.

Неожиданно приходит осознание того, что именно не так. Взгляд Тимура. С того самого момента, как мужчина переступил порог моей палаты, он ни разу не посмотрел мне в глаза. Более того, в нем больше нет той теплоты, которой он всегда меня одаривал. Передо мной снова закрытый, бескомпромиссный и жестокий олигарх Тимур Кадыров. Он не делает исключений не для кого и не знает пощады.

Не щадит он и мое бедное настрадавшееся сердце.

Я хочу скорее поделиться с любимым радостной новостью, надеясь, что она снова «вернет» его ко мне, что в его глазах снова появится нежность, но Тимур не дает мне вставить и слова.

— Хорошо. Предупреди родителей, пусть они заберут тебя и отвезут домой. Не езди на такси. На днях я решу вопрос с твоей машиной.

Сердце пропускает удар, и ледяной страх противными щупальцами сковывает меня, лишая возможности нормально дышать.

— Они отвезут меня… к нам домой?

— Нет, Эмма. В родительский дом.

Наверно в той аварии я сильно ударилась головой. Сказанное доходит до меня очень медленно, я ничего не понимаю, что Тимур имеет в виду. Внимательно смотрю в лицо мужчины, надеясь найти ответы на свои вопросы, но все тщетно: он мастерски скрывает все эмоции под ненавистной мне маской, выглядя равнодушным и отрешенным. Словно происходящее его не касается. В этом ему нет равных.

Почему именно домой к родителям? Почему не в квартиру Тимура? Что вообще происходит?!

— Ты куда-то уезжаешь? Не хочешь, чтобы я оставалась одна?

Но следующие слова Тимура действуют, как нож гильотины: убивают беспощадно и наповал.

— Я отпускаю тебя, Эмма. Навсегда.

Эмма

Вхожу в ресторан, который компания арендовала для проведения новогоднего корпоратива. Оглядываюсь по сторонам, отмечая детали, на которые люди обычно не обращают внимания. Но мне очень приятно, что все же выбрали именно это заведение, дизайн для которого разрабатывался лично мной. Я горжусь данным проектом и считаю его своей визитной карточкой.

Нахожу взглядом родителей, и тут же направляюсь к ним, пока их не перехватил никто из гостей.