Я не ангел - Ольга Соврикова

Пролог Я видел пьяниц с мудрыми глазами. И падших женщин с ликом чистоты. Я знаю сильных, что взахлёб рыдали. И слабых, что несут кресты. Не осуждай за то, в чём не уверен. Не обещай, если решил солгать. Не проверяй, когда уже доверил. И не дари, планируя отнять. Заповедь поэта Георгий Шелд

Я старая, мертвая стерва. Почему старая? А потому, что буквально на днях отпраздновала свое очередное день рождение. В который раз отметила свое пятидесятилетие. Ну, кому интересен хвостик в пятнадцать лет прилагающийся к этим пятидесяти? Уж точно не мне! Почему мертвая? Да потому, что дура! Шестьдесят пять лет прожила почти как умная, а потом «главный процессор» завис, затупил и… Замуж вышла. За молодого! В общем, вышло точно так, как русские говорят — «Дали ему год, а он отсидел двенадцать месяцев и вышел досрочно!». Так и я… Протупила двенадцать месяцев и поумнела досрочно. Вспомнила, что жутко мстительная и с очень плохой памятью. Причем тут память? Так отомщу и забуду. Опять отомщу и опять забуду. Да только мстю свою я так и не успела осуществить. Недооценила любимого. Хотя почему не успела? Успела. Вот только результатом насладится, посмеяться и позлорадствовать — нет. Так и умерла, счастливой, красивой, богатой стервой.

Почему все-таки стерва? Так потому что богатая. А кем еще может быть шестидесятипяти летняя тетка, создавшая свой собственный, успешный бизнес с нуля и сумевшая удержать его в своих руках в девяностые. К тому же еще красивая, одинокая, ни мужей, ни детей, ни близких родственников. Никого. Ну, почти никого. Бесы попутали. Расслабилась. Бизнес налажен. Расширяться я больше не планировала. Собиралась начать жить для себя, ездить по миру, отдыхать. Я всегда очень придирчиво относилась к своей внешности, а потому выглядела соответствующе, великолепно. Именно поэтому мое пятидесятилетие так затянулось. Когда у тебя есть деньги и хорошая наследственность, выглядеть хорошо вовсе и не сложно.

Как он меня подловил? Как ни старалась, ни вспоминала, так и не смогла до конца понять. Никогда не была доверчивой дурочкой. А тут… Как перемкнуло! А его можно охарактеризовать одним словом — профессионал и не просто, а вышей пробы. Красив, умен, артистичен и очень осторожен: в словах, поступках, действиях. Короче, Щтирлиц отдыхает.

Ах, как он ухаживал? Какие слова говорил? Какие подарки дарил, необычные. Полевые цветы, букеты из осенних листьев, пек пирожные и круассаны. Готовил! Делал массаж. Водил в рестораны, оперу, казино. И всегда расплачивался сам. Всегда сам! О! Теперь я знаю, что все, что потратил на меня, он уже получил назад и рассчитывает теперь получить еще больше. Намного больше! И, несомненно, уверен в том, что получит. Я же на него завещание через десять месяцев совместной жизни оформила. Вот он после этого и расслабился. Совсем немного.

Но мне хватило! И я очнулась от дурмана под названием любовь. Начала свою игру. Все подготовила. Была уверена, что все учла. Все проконтролировала! Вот только актриса из меня вышла видимо не очень хорошая. Чем-то я его напугала. Он рванулся из моих тщательно расставленных силков и в итоге я умерла. В день своего рождения. Как истинная женщина, а в простонародье — дура.

Вот только плохо меня знает не только милый мой ненаглядный, но и этот кто-то, в небесной канцелярии, кто решил, что мне пришла пора умереть! Я не все доги еще отдала на этом свете, не со всех долги взыскала! Придется им, там, наверху, ну или внизу, меня подождать! Дела у меня есть еще, здесь, на земле, незаконченные.

Впрочем, дальше немного о себе, о нем и о мести….

Я, Бестужева Евгения Александровна. Ничего так фамилия, правда? Всю жизнь ею гордилась. Историю рода Бестужевых знала назубок. Хоть так и не нашла подтверждения родства нашей семьи с этим дворянским родом, но продолжала в душе верить в то, что имею полное право считать их своими предками. В пять лет от роду я осталась сиротой и была отдана на воспитание прабабушке Антонии. Суровая леди. Суровое воспитание маленькой меня. Да в нашем дворе даже голуби гадить боялись! Нет… Ну, правда! Они в наш двор и не залетали никогда. Это был маленький закрытый дворик в старой Москве. В нашем доме имелось два подъезда и двенадцать квартир. Никаких старых и новых русских, никаких машин. Через узкую арку, ведущую в наш двор, они просто не смогли бы протиснуться. Порядок и во дворе и в доме всегда был просто идеальным. Даже пьяница, дядя Миша, скользил в дни своих «падений» по двору словно тень. А вдруг мадам Антония, увидев такое непотребство, соизволит разгневаться? Нет… Бабуля никогда не кричала и даже голос никогда ни на кого не повышала, но с ее мнением считались все, даже живущие в нашем дворе мальчишки.

Время словно замерло в маленьком дворике.

Она была настоящей леди, и я тоже, благодаря ее воспитанию, а еще вечной виноватой. Советских детей бесило во мне все, даже то, как я ходила. Мне было очень нелегко, но я не хотела огорчать единственного родного мне человека и старалась быть леди назло всем. Пока она была жива, мне это удавалась. Бабушка была бесконечно терпелива и добра со мной. Учила манерам, языкам, музыке, рисованию. От нее я узнала много такого, о чем мои сверстники и не подозревали, а уж в историю аристократических родов России я была просто влюблена. Но ничто не длится вечно. Бабулечка умерла, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. К тому времени я уже профессионально играла на фортепиано, неплохо рисовала, разговаривала на французском и английском языке, училась на первом курсе исторического факультета.

Институт пришлось бросить и отправиться на курсы парикмахеров. Затем был заштатный салон, изматывающая работа с очень плохой зарплатой и неумолимо бегущее время. К концу моей личной пятилетки я поняла, что жила все эти годы не на свою зарплату. Ее мне хватало только на оплату коммунальных услуг и скромное питание, с остальным меня выручали накопления моей бабушки. Как оказалось, все эти годы я потихонечку продавала все то немногое, что имело ценность. У меня были мои собственные клиенты, мастерство, признание коллег. Но не было денег и будущего. Чем бы дело кончилось, в конце концов, неизвестно, но грянули девяностые, и я решилась на авантюру. Продала квартиру, купила в центре Москвы маленький салон и начала свое дело. Новые инструменты, новое оборудование, ремонт и наработанная клиентура. Дело пошло. И никто из тех, кто знал меня в те годы, не подозревал, что сплю я на короткой кушетке в маленькой каморке, спрятанной за неприметной дверкой зала для посетителей, и готовлю там же на маленькой плитке, что все оставшиеся у меня вещи хранятся в гараже у подруги. И все же несмотря ни на что, я каждое утро встречала посетителей во всем блеске своей красоты, с улыбкой и хорошим настроением. Высокая, ростом метр восемьдесят пять, с тяжелой гривой ухоженных волнистых волос, безупречным маникюром и макияжем, серыми глазами и четко очерченными губами я нравилась мужчинам, но вот только времени на них у меня не было совершенно. Сначала работала и очень старалась не прогореть, а потом выжить.